Плюс-один - Дженна Левин

обвела пальцами то самое место на шее, которого он касался. Он следил за движением моих пальцев, не в силах оторваться. И тогда, потому что он явно нуждался в словах: — Я хочу, чтобы ты сделал это.

Он всхлипнул. Сжал глаза крепко-крепко.

Это произошло так быстро, что я едва успела понять. Ещё мгновение назад Реджи был надо мной, потерявший голову от желания. А в следующее — я вскрикнула от неожиданного наслаждения, когда он вонзил зубы. В тот момент я занималась любовью с животным: всё, что делало Реджинальда человеком, исчезло, уступив место существу, которое целовало и ласкало неглубокие прокусы на моей шее. Почему это не больно? Почему укус дарил удовольствие? Восторг от его зубов стремительно пробежал по позвоночнику, ударил в самую глубину, разжигая желание до почти невыносимой силы. Делая меня ненасытной. Когда оргазм снова обрушился на меня, я растворилась в этом экстазе, и волны удовольствия смели всё, кроме него.

Когда я пришла в себя, Реджи стонал, двигаясь во мне так жёстко и отчаянно, что, казалось, я не смогу ходить неделю.

— Такая красивая, такая сладкая, — бормотал он, рот его был в крови. Он был на грани, я чувствовала это по его сбивчивым, хаотичным толчкам, по горячечному надрыву в голосе. — Я знал. Знал, что ты будешь такой вкусной. Я не хочу уходить, хочу тебя, ты… ты моя.

Я скорее ощутила, чем услышала звук, который он издал, когда кончил. Его бёдра резко дёрнулись один раз, ещё раз, и тело выгнулось над мной, застыв в напряжённой дуге, пока он изливался. Его глаза были остекленевшими, затуманенными наслаждением. Я никогда не видела ничего прекраснее. А через мгновение он обрушился на меня всем своим весом, тяжёлый, словно двести фунтов свинца. Его холодное дыхание щекотало волоски у основания моей шеи.

— Надеюсь, — произнёс он спустя вечность, — что тебе было хотя бы наполовину так же хорошо, как мне. — Он перекатился с меня, морщась, выходя из моего тела.

— Думаю, два оргазма, которые ты мне подарил, должны были дать тебе подсказку, — поддразнила я. Он усмехнулся и приподнялся на локте, чтобы рассмотреть следы укусов. Я коснулась их и с изумлением поняла, что маленькие проколы уже затягиваются.

— Я причинил тебе боль? — Он наклонился ближе и прикоснулся к заживающей коже лёгким целомудренным поцелуем.

Я покачала головой.

— Нет. Это было… — Я запнулась, не зная, как описать ощущения. И всё же решилась сказать прямо: — Как ты и говорил. Это было хорошо. Почему?

Он вздохнул и прижал меня к себе. Я охотно позволила ему перекатить нас, так что моя голова оказалась у него на груди. Его кожа была упругой и прохладной под щекой.

— Если бы наш укус приносил жертве только боль, это было бы бессмысленно, — сказал он с какой-то неловкой откровенностью. Он повернул голову, чтобы встретиться со мной взглядом. — Наш яд действует как афродизиак. Поэтому жертве тоже может быть приятно.

Когда мы высасываем их досуха, — этого он не сказал.

Меня передёрнуло от мысли, что Реджи, возможно, когда-то пользовался этой силой, чтобы подчинять и соблазнять жертв. Чтобы они отдавались ему добровольно. Даже охотно. Хотя в этот раз именно я сама попросила его укусить.

— Я больше никогда не сделаю этого без твоего согласия, — добавил он. — Уже много лет я не тот монстр. — Он поцеловал меня в макушку. — И нам больше никогда не нужно повторять, если ты не захочешь.

— Я хочу, — поспешно сказала я, пока не передумала. Потому что как бы глупо это ни звучало, это была правда. Это было приятно — чувствовать его зубы в своей шее. И знать, что моя кровь дарит ему наслаждение в ответ. — Может, не каждый день. Но…

— По особым случаям? — предложил он. — День рождения, годовщина, повышение по работе?

Я уткнулась в его голую грудь, пряча смех. Неужели мы правда это обсуждаем? Шутим об этом? Представляем совместное будущее, где у нас будет регулярный секс, и иногда к нему будет добавляться чуть-чуть укусов? Эта мысль была такая же восхитительная, как и невозможная.

— По особым случаям, — согласилась я. — Мне нравится.

Глава 26

Записка, наспех выведенная чёрными чернилами на жёлтой линованной странице

Мысли, которые нужно потом перенести в буллет-журнал.

(Нужно писать очень быстро — я в квартире у А., она всё ещё спит, а я не хочу упустить возможность снова прижаться к её телу, пока она спит, и поцеловать её волосы):

Миссия: быть рядом с А. столько, сколько она позволит мне.

Чувства: так много счастья. Я не могу ясно вспомнить ничего из своей жизни до обращения, но знаю, что не чувствовал такой головокружительной лёгкости, такой светлости как минимум с тех пор. Кажется, я должен БОЯТЬСЯ этого. Но я совсем не боюсь.

АМЕЛИЯ

На следующее утро я проснулась от того, что солнце ярко било в окно. Я застонала и потянулась накрыть голову подушкой.

— Ай.

Я замерла и смущённо улыбнулась, когда поняла, что моя голова покоилась вовсе не на подушке, а на груди Реджи.

— Прости.

— Да, ты должна извиниться, — произнёс он в притворном укоре, голос его был густ от сна. Но рассерженным он не выглядел. Его светло-русые волосы были в полном беспорядке — последствия моих ночных попыток тянуть их, а на лице сияла блаженная улыбка…

К тому моменту я видела улыбку Реджи десятки раз. Но его улыбка всегда была маской. Он улыбался, когда ему было грустно, когда тревожно или когда он шутил, чтобы скрыться за этим.

А эта улыбка доходила до самых глаз, собирая в уголках мелкие лучики морщинок. Это была настоящая улыбка. В тот миг он выглядел счастливее и спокойнее, чем я когда-либо его видела.

Я попыталась вытянуть шею, чтобы глянуть в окно и по положению солнца прикинуть, сколько времени. Но двигаться было непросто: Реджи явно не собирался ослаблять объятия. Я заметила, что жалюзи на окне вовсе не закрыты. Поморщилась.

— Чёрт. Должно быть, я забыла их опустить перед тем, как мы… ээ.

Реджи прижал меня ближе, поощряя продолжать использовать его грудь как вампирскую подушку.

— Перед тем, как мы что?

Я почувствовала, как он улыбается у меня над макушкой. Я залилась румянцем, что было абсурдно, учитывая то, что мы делали прошлой ночью в этой постели, и тот факт, что мы сейчас были совершенно голые и обнимались.

— Ты знаешь что.

— Знаю, — согласился он. — Но очень хочу услышать твою версию событий.

Тон