Невидимый муж - Анна Снегова

чувства обострены до предела, и кажется, я начинаю чувствовать каким-то шестым чувством, где именно он находится, и улавливать малейшие следы присутствия. Дыхание постепенно выравнивается. Слышу глубокий вдох… длинный выдох… ещё раз… и ещё…

Так же резко, как пропал, Бьёрн появляется передо мной. Со взглядом тёмным и мрачным, как ночь.

Исчезает снова.

Снова появляется.

Закрытые глаза. Желваки ходят на скулах. Я продолжаю держать его за руку, как будто если отпущу, произойдёт что-то плохое. Как держат падающего в пропасть дорогого человека, даже если, падая, он утащит за собой.

Наконец «мелькание» прекращается, и Бьёрн появляется передо мной насовсем. Стоит с закрытыми глазами несколько минут молча, и я тоже боюсь проронить даже слово.

- Что это за…

- Ничего. Всё хорошо. Сейчас пройдёт.

Открывает глаза и улыбается мне так спокойно, будто ничего не случилось. А меня уже всю трясёт нервной дрожью.

Бросает быстрый взгляд на моё лицо, а потом прижимает к себе. Обнимает крепко-крепко, целует в макушку.

- Не бери в голову. Так, где твой? Давай сюда!

Неловко порывшись в куче одежды, которую уронила на пол, когда увидела Бьёрна в своих покоях, нахожу в кармане плаща тонкий обруч своего браслета. Бьёрн забирает его у меня из рук.

- В прошлый раз ты сделала это сама. Непорядок. Всё-таки это моя прерогатива.

Улыбается мне и подмигивает так, будто вообще ничего не случилось. У меня слегка отлегло, но пережитый ужас всё ещё напоминает о себе бешеным биением сердца. И всё-таки Бьёрну удаётся направить мои мысли в совершенно другое русло, когда под его пальцами металлический ободок осторожно и мягко ложится на моё запястье.

Это и правда совершенно по-другому чувствуется.

В прошлый раз я надевала свой обручальный браслет на себя сама – в спешке, впопыхах, как вор, который боится, что его застанут на месте. Умирая от страха и стыда, испытывая мучительное чувство вины за то, что вынуждена поступить так с человеком, который нравится. В перекрестье чужих ядовитых взглядов. Испытывая непреодолимый страх перед будущем и ужасающее одиночество.

Сейчас… это похоже на торжественный обряд.

Наше обещание друг другу. Я не знаю, какими словами его выразить. И что именно пообещали наши сердца в этот момент. Но уверена, что это было что-то большое и очень-очень важное.

Снова приподнимаюсь на цыпочках и делаю то, чего мне так хотелось. Кончиками пальцев стираю с его бровей снежную росу. Бьёрн перехватывает мою ладонь. И целует ее сердцевину. Там, где линия жизни. Потом горячие губы смещаются ниже и касаются браслета ещё одним неторопливым поцелуем. Запах его кожи и волос так близко сводит с ума. В полумраке лишь мерцающие синим огоньки на потолке, как стая прикорнувших светляков, освещает нас. Как будто мы одни в храме. А мой мужчина смотрит так мне в глаза, продолжая целовать моё запястье, что всё быстрее кружится голова.

- Надеюсь, мне больше не придётся его снимать… - говорю тихо.

- Уж я постараюсь… - ворчит Бьёрн.

Хочет добавить ещё что-то, но в этот момент меня чуть не сбивает с ног что-то большое, невидимое, заснеженное и оглушительно мурчащее.

Это бедный кот, про которого мы так бессовестно забыли, вторгается в наше уединение, всем своим существом давая понять, что приказ ждать на холодном балконе подальше от такой вкусной и любимой хозяйки, был какой-то неправильный, поэтому киса лучше сделает вид, что про него благополучно забыла.

Оттеснив от меня смеющегося Бьёрна, Клык кинулся облизывать моё лицо.

Я как могла отпихивала от себя невидимую лохматую башку, улыбаясь, но пока не облизал как следует, кот не успокоился. А потом принялся виться вокруг и тереться об меня. Учитывая габариты, получилось не об ноги, а об меня всю, периодически задевая хвостом так, что я начала бояться, что в порыве чувств любвеобильный котик меня-таки сшибёт сегодня на пол.

- Иди уже! Болван мохнатый, - ревнивый супруг всё-таки оттолкнул от меня кота и вернул себе законное место рядом. – Сказано было, ждать! Не видишь – мы важным делом заняты? Я, может, тоже её облизать хотел. Но как-то же держу себя в руках?

Я поняла, что начинаю краснеть.

Судя по всему, мой ироничный муж вернул себе обычное душевное равновесие и перешёл к излюбленному занятию – смущать меня до корней волос. И что-то в том, какие взгляды он бросал на меня, вынуждая судорожно поправлять на место дурацкую, постоянно сползающую бретельку, заставляло подозревать, что это только начало. Кажется, и правда не только барсик здесь смертельно соскучился.

Сердечко предательски ёкнуло.

Как-то сами собой в голову пришли снова мои мысли, которыми так бредила, пока ждала мужа.

Что я дура последняя, что так долго от него бегала, и что если б он был рядом, точно бы зацеловала до смерти и больше не пряталась. Доверилась любимым рукам.

Так. И что теперь делать? Муж на месте. Руки вроде как тоже.

А я, кажется, впервые в жизни перестала бояться близости мужчины. Наша разлука словно перевернула что-то у меня внутри. Теперь мне не хочется прятаться. Никогда раньше мне так сильно не хотелось подойти ближе и коснуться самой.

Осторожно поднимаю глаза, любуюсь своим мужчиной украдкой, пока он, вполоборота от меня, чешет своего кота и выговаривает ему что-то ворчливо. Путаюсь взглядом в тёмных волосах, которые совсем мокрые от растаявшего снега. Зависаю на губах, когда они говорят что-то добродушно мурчащему зверю.

Нечто странное происходит с моим телом. Оно становится тяжёлым и горячим, как во время болезни. Да и сердце никак не желает успокаиваться. А его биение отзывается почему-то пульсацией далеко-далеко за пределами груди. Да что это со мной? Может, я и правда заболела?

Шум крови в ушах так силён, что я даже не сразу понимаю смысл слов, с которыми ко мне снова обращается мой муж.

- Ты представляешь - пришлось на Клыка весь запас зелья невидимости израсходовать! А ведь я планировал оставить немного для тебя, чтоб легче было обратно выбираться. Но у меня с собой и так мало было, на всякий случай, самому же не нужно. А тут этой заразе в пасть налил, у него морда наглая исчезла, а хвост в воздухе торчит! От наполовину невидимого кота толку бы не было, сама понимаешь, так что пришлось отдать хитрюге всё до последней капли. Так ему так понравилось! Ходил потом, пустые склянки обнюхивал, как будто в них