Спаси сердце короля - Фэя Моран

Наконец ухмылочка с лица Ровере сползает. Это почему-то дарит мне невероятное удовольствие. Он слишком много о себе возомнил.

Гай делает паузу, позволяя своим словам повиснуть в воздухе, а потом продолжает:

– В любом случае я согласился на эту встречу не для того, чтобы просто отдать вам то, что вы просите. Я предлагаю союз.

Ровере выглядит теперь заинтересованным. Былой надменности на лице и не осталось.

– Триумвират, – говорит Гай. – Мы – британцы, ирландцы и итальянцы – объединяемся. Вместе мы контролируем не только Англию, но и всю Европу.

Это становится таким шокирующим заявлением, что и Ровере, и Гелдоф переглядываются, подняв брови до складок на лбах. Ещё бы чуть-чуть – и их челюсти с громким стуком ударились бы об пол. Я удивляюсь не меньше. Не знаю, как дела обстоят между британцами и итальянцами, но что касается ирландцев – об их вражде с «Могильными картами» мне слишком хорошо известно. Их преступная деятельность смешалась с политическими взглядами, и ненависть друг к другу только крепчала. Всё было настолько плохо, что меня сделали женой Гая в качестве мести ирландцам. Вот насколько эта вражда громадна. А Гай сейчас одним предложением как будто бы обнулил решения своих предков и решил полностью перевернуть всю историю этих мафий. Как бы, интересно, на это отреагировал Вистан? Думаю, в восторге бы он точно не был.

Я смотрю на Аластера, пытаюсь уловить, что он будет делать дальше. В случае их согласия, получается, от меня больше не потребуется никакой помощи. Отпустят ли меня с родителями? Будет ли предложение Аластера иметь силу после такого?

Ровере смеётся:

– Полагаю, вы шутите?

Аластер в свою очередь фыркает, и в его голосе я улавливаю нотки возмущения, когда он, позволяя себе неуважительный тон, говорит:

– Вы, кажется, слишком наивны.

Гай, не реагируя на его скепсис, продолжает:

– Ошибаетесь. Я не наивен, а прагматичен. Вражда – это расточительство ресурсов. Вместе мы можем заработать гораздо больше, чем по отдельности. Я предлагаю новый порядок. Новый баланс сил. Итальянцы получат доступ к рынкам, которые им недоступны. Я – к ресурсам. Ирландцы – ко всем этим восхитительным зелёным полям. Вы можете продолжать играть по старым правилам, или… вы можете сыграть в мою игру. На моих условиях. Мои условия: равное партнёрство. Равное распределение прибыли. И абсолютное уважение.

Гай откидывается на спинку стула, скрестив руки на груди. Его взгляд твёрд, полон уверенности. А вот я в полной растерянности. Он не просто выживает после смерти отца, он превращает её в источник силы. Он использует недооценку итальянцев и ирландцев в своих интересах, предлагая союз, который обещает несравненное богатство и власть, – но только на его условиях. В этом варианте Гай не просто отвергает предложения Ровере и Гелдофа, а предлагает свою, более амбициозную стратегию, демонстрируя хитрость и дальновидность. Он переводит фокус с простого территориального контроля на создание мощного альянса, выгодного всем сторонам, – при условии, что они согласятся играть по его правилам.

Неужели теперь он станет тем, кем хотел видеть его Вистан? Он пытался слепить из своего сына страшное чудовище, подобное себе. Бездушного человека, руководствующегося желанием получать больше уважения, больше власти, больше благ для своей семьи. И теперь я наблюдаю за тем, как это и в самом деле сбывается. От этого в груди у меня всё сжимается. Его отец даже после смерти использовал моё предательство в свою пользу. Как будто знал, что Гай после этого сломается окончательно и перестанет противостоять своей страшной «природе».

Это я виновата.

К горлу подкатывает неприятный ком. Я пытаюсь сглотнуть его, но всё тщетно. Я смотрю на Гая, на его спокойное лицо, на абсолютную уверенность. Мне становится страшно.

– Прежде чем вы дадите мне свой ответ, господа, – заговаривает он, – давайте сыграем в покер? Вижу, вам нужно время всё обдумать.

Мужчины за столом переглядываются снова. Предложение поиграть, кажется, неспроста прозвучало. Оно что-то значит для них. Гай теперь на их фоне не выглядит как неразумный мальчишка, за которого его все принимали. Мне становится интересно, может ли он самостоятельно принимать такие решения – предлагать такие сделки без обсуждения с семьёй или с теми же Серебряными? Или это просто какой-то блеф?

– Ну раз вы настаиваете, – соглашается Ровере, кивнув.

И игра начинается.

У меня нет ни малейшего понятия о правилах покера, но атмосфера становится такой напряжённой, что я ощущаю это на уровне интуиции. Кажется, будто я в какой-то чуждой мне вселенной. Гай в свою очередь выглядит так, будто родился за покерным столом. Его уверенность почти физическая, как будто он может читать мысли. А вот Аластер не такой яркий, однако спокойный, будто его ничего не волнует. Его глаза скользят по столу, по фишкам, по лицу Гая – как если бы он высчитывал, где тот сделает ошибку. Ровере же выглядит напряжённым, словно глубоко задумался. Догадываюсь, о чём он размышляет. Крупье – молодая девушка с зализанными волосами, собранными в пучок, – аккуратно перетасовывает колоду карт, потом кладёт её перед собой, слегка наклоняя, и быстрым, почти незаметным движением делит карты между игроками – тихо, с лёгкими щелчками. Перед каждым из мужчин уже стоят несколько стопок фишек.

Аластер, небрежно откинувшись на спинку стула, бросает в общий банк несколько фишек.

– Большой блайнд, – произносит он негромко, но достаточно уверенно. Я понятия не имею, что это значит.

Ровере, не моргнув и глазом, добавляет в банк столько же. Гай делает то же самое, но его движение медленнее, обдуманнее, словно он взвешивает каждый свой шаг. Он что-то добавляет, что-то про «малый блайнд». Вся игра проходит почти в тишине, мужчины лишь моментами что-то произносят перед тем, как класть свои карты или двигать фишки вперёд. Я же по большей части пытаюсь понять, для чего Гай всё-таки привёл меня сюда. В чём заключается его цель?

Игра идёт полным ходом, раздаются карты. Каждая рука скрыта от посторонних глаз. Наблюдаю за пальцами всех трёх мужчин – лёгкие движения, едва заметные, но полные ожидания. На стол выкладываются три карты – «флоп», как говорит Аластер. Лица игроков остаются непроницаемыми, но их пальцы нервно барабанят по столу. Аластер, не отрывая глаз от своих карт, делает небольшую ставку, Ровере без колебаний уравнивает свою, называя это «коллом», Гай делает «чек». Гелдоф – некий «рейз». Итальянец после короткой паузы медленно добавляет ещё несколько фишек. Гай, не меняясь в лице, тоже уравнивает ставку.

Всё это разворачивается передо мной в каком-то мучительно непонятном для