Надеюсь и люблю - Светлана Талан

тонким визгом развернулась на дороге и тут же понеслась вниз, в овраг. Она прыгала, словно игрушечная лягушка, покачиваясь с боку на бок, по скользким кочкам и летела вниз, сметая на своем пути молодые березки. Раздался скрежет металла и глухой улар о толстое дерево, которое задержало движение «Ауди» вниз. Чувствуя, что вся вспотела от пережитого, я резко открыла дверцу и вышла из машины. «Ну что, Кирюха, получил свое? — подумала я. — Один-ноль не в твою пользу. Козел!»

Вдохнув свежего воздуха и остудив пылающее лицо под порывами резкого ветра, я села в машину и выровняла руль. Я отомстила убийце Атены, и теперь можно было уезжать со спокойной совестью. Мой «Хаммер» тронулся с места и стал медленно удаляться. Я бросила последний взгляд вниз, на одинокую, притихшую, уткнувшуюся носом в дерево машину и нажала на тормоз. Я вышла из теплого автомобильного салона и, задыхаясь от ветра, начала спускаться вниз. Поскользнувшись, я упала и прокатилась по кочкам на ягодицах, следуя дорогой, проторенной «Ауди».

Передок машины был сильно помят, одна фара погасла, и машина выглядела такой несчастной, с одним глазом, искореженной дверью со стороны водителя и разбитым лобовым стеклом. Сердце в моей груди бешено стучало, когда я, собравшись с мужеством, наклонилась и заглянула сквозь разбитое боковое стекло внутрь салона. В «Ауди» сработали подушки безопасности, и я увидела окровавленную голову Кирюхи. Подушки медленно сдувались, и его поникшее тело опускалось вместе с ними вперед, до тех пор, пока не легло мягко на руль. Дрожащей рукой я потянулась к его шее и, зажмурив глаза, нащупала вену. Пульс явно прощупывался. Вздохнув с облегчением, я стала быстро карабкаться наверх, к своему автомобилю.

Запыхавшись, я с опаской оглянулась по сторонам. На мое счастье, я была на трассе одна, среди пустынных полей и завывания вьюги. Надев рабочие хлопчатобумажные перчатки, я достала два запасных колеса, на которых была шипованная резина с другим рисунком, и быстро перебортировала задние колеса. Закинув их в салон, я сдала назад и проехала метров сто, затем двинулась вперед, окончательно запутав следы.

Проехав около километра, я вызвала скорую помощь и, пожелав остаться неизвестной, сообщила о ДТП и подробно описала место аварии. Доехав до первого поворота, я свернула направо и колесила окольными путями до двух часов ночи, пока не попала на окраину города. Заехав в посадку, где была стихийная свалка строительного мусора, я достала из салона задние шипованные колеса, бросила их на землю и подожгла.

Решив, что все прошло удачно, я вернулась домой грязная, усталая, но довольная. В эту ночь я уснула спокойно, с чувством исполненного долга.

* * *

— Катя, я поеду один, вам там делать нечего, — услышала я от Николая Павловича в ответ на мою просьбу поехать с ним к Максу и его жене. — Мне придется ездить не один раз и не один день. Это только кошки быстро рождаются, а дела часто делаются не так скоро, как хотелось бы.

— Хорошо, — сдалась я. — Только не жалейте денег, идите на все, выполняйте все требования.

— Я все помню и буду держать вас в курсе.

Николай Павлович уехал, а я решила устроить генеральную уборку перед встречей с дочерью. В моей спальне, кроме большого медвежонка, стати постепенно появляться другие игрушки. На тумбочке уже еле помешались куклы с наборами кухонь, спален и комплектов одежды, всевозможные мягкие игрушки и книжки, которые я купила. К моему стыду, мне трудно было определить, какие книги интересны ребенку в возрасте двух с половиной лет, поэтому приходилось открывать и находить подсказку: «От двух до трех лет» или «От трех до пяти».

Я снимала с окон шторы, напевая и кружась по комнате. Мое воображение рисовало радостную встречу, объятье маленьких ручонок, счастливое личико Даши и сладкое слово «мама». Такого внутреннего подъема я давно не испытывала Предчувствие счастья давало мне небывалый прилив энергии, и я, затолкав шторы в стиральную машину, принялась до блеска натирать оконные стекла.

Вечером позвонил Николай Павлович и сказал, что встретился с Максом и его бывшей женой.

— Где Даша? — с замиранием сердца задала я волнующий меня вопрос.

— К сожалению, ее судьбой давно никто не интересовался, — ответил Николай Павлович.

— Как? — глухо спросила я.

— Ее сдали в детдом, и больше никто туда не ездил. — Николай Павлович не хотел меня расстраивать, но то, что он сказал, было для меня как удар молнии. Я наивно полагала, что жена Maкca до сих пор заботиться о малышке. — У этой женщины своя семья, а Даша… Она ей просто не нужна.

— Найдите ее, — попросила я Николая Павловича, застонала.

— Конечно. Я сделаю это в первую очередь, а потом будет видно, что делать дальше. Вы, главное, не волнуйтесь. Я завтра же поеду в детдом, прихватив с собой жену Макса, — заверил меня Николай Павлович.

Я расплакалась, уткнувшись в подушку. Мне было стыдно за свою наивность, жаль брошенного и всеми забытого ребенка. Наревевшись, я принялась дальше убирать комнаты. Именно сейчас, когда до осуществления задуманного оставался один шаг, мне нельзя было раскисать. Главное, чтобы за это время Дашу никуда не увезли, иначе вернуть ее из другой семьи мне уже не удастся.

На следующий день позвонил Николай Павлович. Его голос звучал как-то не совсем оптимистично, хотя первое, что он сказал, меня обрадовало:

— Мы нашли Дашу, она в детском доме.

— Вы ее заберете? — спросила я с надеждой в голосе.

— К сожалению, Катя, для этого понадобится время, — замялся Николай Павлович.

— Что случилось? — спросила я, почувствовав, как надо мной сгущаются тучи и вот-вот ударит гром небесный.

— Я вам обещаю, что Дашу я заберу, но не сейчас.

— Почему-у-у?! — взвыла я.

— Вы готовы выслушать правду, какой бы горькой она ни была?

— Говорите, я вас слушаю, — собравшись с силами, ответила я.

— На данный момент официальным опекуном вашей дочери является жена Макса, но проблема в том, что она давно перестала навещать ребенка. То есть, если говорить точнее, она вообще сюда не приезжала, — произнес Николай Павлович, и я понимала по его голосу, как трудно дается ему каждое слово.

— А я? А Макс?

Николай Павлович выдержал паузу, подбирая нужные слова, но не нашел их и просто сказал:

— Вы оба уже давно лишены родительских прав. Я сожалею, Катя, но обещаю, что сделаю всe…

— Как же мне быть? — глухо спросила я, чувствуя, что земля уходит у меня из-под ног.

— Во-первых, быть сильной, ибо слабый в жизни ничего не добьется. Во-вторых, мы попробуем отстоять права опекуна.

— Ее