Искупление - Вера Александровна Петрук

Фрем неожиданно бросился ее обнимать, и, если бы Дэйра не отшвырнула цветок, ее первая встреча с человеком закончилась бы обычным образом – его смертью.

***

Деревня была небольшой, расположившейся на берегу полноводной реки, так напоминавшей Марену Парму Большую. Взгорье, на котором возвышался частокол с избами, было из тех мест, которые Дэйра называла «старыми». Вокруг шумели могучие дубравы, а корабельные сосны, которых она не видела с тех пор, как в незапамятные времена покинула Эйдерледж, вызвали у нее непрошеную слезу. Похоже, после того как доктор Йорвик покопался в ее мозгах, она так и осталась сентиментальной. Пахло свежесрубленной древесиной, а значит, люди поселились здесь недавно.

Ее догадку подтвердил Фрем, когда они поднимались к воротам, каждый переполненный собственными, противоположными чувствами. Фрем – радостью, Дэйра – страхом.

- Я не здесь родился, - признался он. – До конца света мы с семьей жили на юге, но я тогда маленький был, ничего о тех временах не помню. Меня староста подобрал. Я неделю в лесу сам скитался, пока едва на корм волкам не пошел. Он отбил меня и с собой взял. По дороге мы многих подобрали. Другие потом сами пришли. Староста – он не то, что Таса. Не только о себе думает. Толковый мужик. Я мало что о старом мире знаю, но говорят, он военным был. Ты бы видела наши смотровые башни, бабуля! А еще у нас школа своя есть, правда, меня туда силой не затащишь. Староста уже и не пытается, махнул рукой и разрешил неучем быть. За это я его и люблю.

Дэйра покосилась на говорившего, который был намного выше ее. Да уж, такого трудно заставить что-либо делать против его воли.

- А молитесь вы кому? – спросила она. Так, на всякий случай.

- Да по-разному, - зевнул парень. Было видно, что тема религии ему совсем не интересна. – Кто-то к реке ходит, духов речных крупой кормит, другие какому-то Амирону молитвы читают, третьи зверям поклоняются. А я вот ни в кого не верю, сам по себе.

- Хорошо тебе, - согласилась Дэйра. – Ну, а староста ваш, в кого верит?

- У него с этим проблемы, - сказал Фрем. – Он говорит, что боги оставили его, а он – их. Только врет он все. Я как-то проследил за ним. Мы тогда урожай потеряли и едва с голоду не погибли. Так он пошел ночью один в лес, нашел дерево с самой белой корой и поливал его водой, в которую свою кровь из порезанной ладони налил. И при этом звал дерево Белой Госпожой. Жуть. Я тогда чуть в штаны не наложил.

Остаток пути они проделали в молчании.

Видимо, новые люди приходили в деревню не часто, потому что встречать их собралось едва ли не все население. Дэйра еще издали видела, как к деревне сбегались люди – из леса, с поля за березовой рощей, с берегов реки и даже из мельницы. Все хотели увидеть новенькую. Она насчитала человек сто – население средней донзарской деревни.

Когда они остановились на площади перед большой избой, которая, очевидно, принадлежала старосте, Дэйра разглядела всех подробнее. Мужчин и женщин было примерно поровну, стариков не было вообще, детей старшего возраста тоже, зато многие селянки держали за руки трех-четырехлетних детишек, другие прижимали к груди младенцев. Дэйра постаралась улыбнуться особенно тепло, ведь это им ей предстояло служить – детям нового мира.

Ее рассматривали настороженно, но не враждебно. Больше с любопытством и удивлением. Всем, кто знал старый мир, было интересно, как старуха смогла пережить столь трудные времени. Те же, кто родился в новых условиях, таких пожилых еще не видели.

Тем временем, Фрем уже вовсю спорил с Тасой, которая выкатилась вперед, довольная общим вниманием.

Дэйра постаралась сдержать удивление, потому что Таса, действительно, была похожа на пень. Либо у нее, Дэйры, мозги свихнулись, либо она во вкусах современной молодежи ничего не понимала. Таса была крупной, здоровой, пышнотелой девушкой, которую в Майбраке, городе, когда-то устанавливающим законы красоты, вряд ли бы назвали симпатичной. Но здесь был не Майбрак, и даже не Сангассия. Она находилась в межмирье, которому еще предстояло заявить о себе.

- Покажи ей цветок, - попросил Дэйру взволнованный Фрем.

Она почувствовала, как внимание толпы переключилось с Тасы на нее, и попятилась было, но сзади тоже стояли люди. Как никогда, Дэйре захотелось вновь очутиться среди деревьев – молчаливых спутников ее прежней жизни. Но решение было принято. Она должна была остаться с людьми.

- Я пришла с востока, - сказала она, слегка поклонившись селянам. – Долго жила в лесах, много знаю о растениях, их полезных и вредных свойствах. Этот цветок, - Дэйра вытащила тряпицу с повядшим растением, - очень красив. Но если вдохнуть его аромат или коснуться голой кожей, смерть неминуема. Кто рассказал тебе о нем, Таса?

Девица зарделась, но быстро взяла себя в руки и перешла в наступление.

- Я не пойду за тебя замуж, ты слишком старая, - рассмеялась она, и смех тут же подхватили подружки, выросшие за спиной Тасы. – А ты, Фрем – трус. Я просила тебя найти цветок, а не старуху с цветком.

- Держи, - Дэйра переложила растение из тряпицы в ладонь и протянула его Тасе. – Если такая смелая, почему руку за спину спрятала?

Таса уже не смеялась. Как и другие селяне, он с ужасом смотрела на почерневшую ладонь Дэйры, в которой был зажат красный цветок.

- Все верно, - торжествующе протянула Дэйра. – Самое время признаться, что ты знала о том, что цветок убивает. Скольких людей ты сознательно отправила на смерть? Разве трудно придумать другой предлог не выходить замуж? Я знахарка, знаю, как с ним обращаться, но даже мне сейчас больно держать его в руках. И после мне придется долго лечиться, - она, конечно, лгала, но селянам об этом знать было необязательно. – Любой же другой, кто коснется подобного цветка или хотя бы окажется с ним рядом, умрет. Если в ваших землях появится это растение, мой совет – уходите. Если вы подожжете его, то ядовитый дым может долететь до вашей деревни, как бы далеко она ни находилась. Лучше дождаться, пока цветок умрет сам.

- И сколько ждать? – растерянно спросил мужчина с удочкой. Он бежал от самой реки, чтобы скорее