Блэкторн - Джей Ти Гайсингер

Мои затвердевшие соски упираются в холодную твердую столешницу.

Я впиваюсь ногтями в дерево.

Молния озаряет оранжерею мимолетной яркой вспышкой белого света. Раскат грома звучит как выстрел.

Комната вращается, вращается, вращается, как карусель, расплываясь в чудовищных тенях, которые вытягиваются и вздымаются огненными искрами, а сверхъестественное рычание его голоса эхом отдается у меня в ушах и наполняет пустое пространство вокруг нас своей ужасной интонацией.

— Mea es.

Я снова испытываю оргазм, мое тело беспомощно содрогается. По щекам текут горячие слезы.

— Mea es.

Знаки, опоясывающие его запястье, светятся адским красным светом и едва заметно извиваются на его коже, словно живые.

— Mea es.

Ронан входит в меня резкими толчками, вытаскивая член до самого кончика, а затем снова входя на всю длину. Его стоны становятся все громче и громче. Он приближается к кульминации.

— Mea es.

Моя киска пульсирует между ног, как будто у нее есть собственное сердцебиение. Она жаждет, чтобы его огромный член снова наполнил ее. Я чувствую на губах свои соленые слезы.

Он входит в меня, и я ничего не могу поделать, кроме как лежать, пока Ронан меня трахает.

Последним грубым толчком он кончает.

Сквозь раскаты грома я слышу волчий вой.

Его сперма — это горячий гейзер, который извергается в меня такими мощными потоками, что я не могу вместить их все. Она стекает по моим раздвинутым бедрам, капает на икры и течет по лодыжкам.

Когда я всхлипываю, Ронан отстраняется от меня, опускается на колени между моих раздвинутых ног и начинает ласкать мою кожу, слизывая всю свою сперму с моих бедер, ног и ягодиц.

Он просовывает два толстых пальца в мою киску, прижимается ртом к моему ноющему анусу и высасывает из меня свою сперму, издавая похотливые стоны удовольствия и снова и снова глотая собственную сперму, глубоко засовывая язык в мое отверстие, чтобы собрать каждую каплю.

Это грязно, так мерзко и извращенно…

И мне это нравится. Всхлипывая, я прячу лицо в столешнице и снова достигаю оргазма.

— Mea es.

Поскольку по работе я в некоторой степени знакома с латынью, я знаю, что означают эти слова.

Ты моя.

Это последнее, что я слышу перед тем, как в ушах начинает громко звенеть и я теряю сознание.

Глава 37

МЭЙВЕН

— Мэй? Мэй, ты меня слышишь? Проснись, милая. Проснись!

Голос тетушки Э доносится до меня словно издалека. Он приглушенный, но я все равно улавливаю в нем нотку беспокойства.

Открыв глаза, я вижу, как тетя склоняется надо мной, хватает меня за плечо и трясет, чтобы я очнулась. Давина нервно стоит позади нее, прижав руку к горлу, и широко раскрытыми глазами смотрит на меня.

Я лежу на спине в своей постели. Утренний свет льется в окна, окрашивая комнату в полупрозрачные жемчужные и золотистые тона. Снаружи небо кристально-голубое. Где-то вдалеке радостно поет одинокая певчая птица.

— Что случилось? Где я?

— Ты дома, милая. В безопасности. Тебе приснился кошмар, и ты очень громко кричала.

Я слаба и дезориентирована, пульс учащенный, дыхание поверхностное. Тетушка Э прижимает тыльную сторону ладони к моему лбу и обеспокоенно цокает языком.

— У тебя высокая температура, Мэй. Нет, не пытайся сесть. Ты больна. — Она поворачивается к тетушке Ди. — Не могла бы ты принести чаю?

Кивнув, Давина спешит из комнаты. Я облизываю пересохшие губы и шепчу: — Где Беа?

— В оранжерее с Кью.

Я думаю о существе с рогами и крыльями, и в горле у меня поднимается паника, такая же горячая и едкая, как желчь.

— В оранжерее?

Тетушка Э кивает.

— Прошлой ночью дверь распахнуло ветром, и несколько горшков опрокинулось. Не волнуйся об этом сейчас, милая. Как ты себя чувствуешь?

— Меня тошнит. В голове пусто. Кружится голова.

Я также в замешательстве, но не говорю об этом вслух. Я не до конца уверена, что это не сон, а сон не был реальностью. Все кажется искусственным, как будто я попала на съемочную площадку телешоу. Даже веселый солнечный свет кажется фальшивым, с жестким, неестественным оттенком, от которого щиплет глаза.

Давина кивает и снова прищелкивает языком.

— Ты подхватила вирус. Лучше всего остаться в постели и пить много жидкости. Тебе нужен покой и обильное питье. А я пока приготовлю вкусный грибной суп.

Она похлопывает меня по плечу, затем выходит из комнаты и закрывает за собой дверь, которая издает зловещий щелчок, похожий на звук задвигающегося засова в тюремной камере.

Я с трудом сажусь и жду, пока комната перестанет кружиться, прежде чем взять телефон с тумбочки. Трясущимися руками я открываю сообщения и пролистываю их.

Сообщение от Ронана исчезло. Запись о нашем телефонном разговоре тоже не сохранилась.

Прошлой ночи не было. Он не трахал меня в оранжерее, не отращивал огромные крылья и не пил собственную сперму прямо из моей задницы, как французское вино из бутылки. Все это мне привиделось в бреду.

Глядя на экран телефона, я понимаю, что чего-то не хватает. Сообщения, которое я отправила Эзре после того, как он убежал из переулка, там нет.

Паника, которая звучала у меня в ушах, проникает все глубже в мое тело, вторгается в мои клетки, пока я не начинаю задыхаться от ужаса.

Звонки, которые я совершала по работе, тоже исчезли из списка вызовов. Когда я проверяю электронную почту, оказывается, что писем также нет.

Я сижу на краю кровати, дрожа от страха, с бешено колотящимся сердцем, пока не возвращается тетушка Ди с дымящейся кружкой чая. Она замечает меня и останавливается.

— Святой базилик, дорогая, ты ужасно выглядишь. Если к полудню тебе не станет лучше, мы вызовем доктора.

Она забирает телефон у меня из рук, кладет его обратно на тумбочку и протягивает мне кружку с чаем, помогая удержать ее, пока я не привыкну к ней.

Я на мгновение опускаю взгляд в его бурлящие золотистые глубины, а затем смотрю ей в лицо.

— Эзра заходил сегодня утром?

Тетя хмурит брови.

— Эзра?

Нет. О боже, нет. Этого не может быть, только не со мной.

— Ты видела его вчера утром, — произношу я срывающимся голосом. — Он заходил, и вы с тетушкой Э его встретили. Светлые волосы. Темно-синий блейзер. Очки в тонкой оправе.

Давина долго смотрит на меня, и между ее бровями появляется тревожная морщинка.

— Выпей чаю и отдохни, дорогая. Мы поговорим, когда тебе станет лучше.

Мои руки так сильно дрожат, что чай стекает по