Ловушка для сердцееда - Натали Карамель

Лео сделал шаг ближе. Он видел мельчайшие детали: как трепещет ресница, как сжимаются пальцы на веере из черного кружева. Внутри него бушевали страх и надежда, боль от пережитого молчания и ликующий крик при виде её взгляда. Он должен был говорить. Сейчас.

«Елена… — он произнёс её имя тише, почти шёпотом, так, чтобы слышала только она, отбросив титул. — Пожалуйста. Позвольте… поговорить. Хотя бы несколько минут. Наедине».

Он видел, как она колеблется, как взгляд её на мгновение скользнул по залу, оценивая внимание окружающих. Но потом она вернула взгляд ему. И кивнула. Один короткий, но безошибочно четкий кивок.

«Терраса, — тихо сказала она. — Там… тише».

Сердце Лео готово было вырваться из груди. Он предложил руку. Она чуть заметно задержалась, затем положила кончики пальцев на его рукав. Лёгкое прикосновение, но оно обожгло его сквозь бархат. Они двинулись к высоким стеклянным дверям, ведущим на одну из многочисленных террас Версаля.

Зал остался позади, вместе с его гомоном, жаром и любопытными взглядами. Их встретила прохлада июньской ночи, пропитанная ароматами. Сладкий, опьяняющий запах цветущего жасмина смешивался с горьковатой свежестью подстриженного самшита и едва уловимым дыханием большого канала, что тянулся вдалеке, отражая звёзды и огни дворца. Шёпот листьев в парке, далёкий смех с другой террасы, стрекотание цикад — всё это создавало интимную, почти волшебную камерность. Воздух здесь был чистым, наполненным обещанием. Глоток свежести после удушливой атмосферы бала и долгих недель тоски.

Они остановились у каменного парапета. Елена обернулась к нему, её лицо в лунном свете казалось ещё бол её одухотворённым. Сине-чёрное платье сливалось с ночью, лишь белые розы в волосах и сапфир светились призрачно.

«Леонард… — начала она, и в её голосе снова прозвучала та же глубокая нотка, что и в зале. Она смотрела ему прямо в глаза, без тени игры или кокетства. — Эти недели… они были нужны. Чтобы понять. Себя. Тебя. Твои слова». Она сделала паузу, словно собираясь с мыслями. «Ты сказал тогда… о той девушке. Лии. О своей ошибке. О том, что не разглядел её… ценность».

Лео замер, боясь спугнуть этот хрупкий момент откровения. Он кивнул, не в силах произнести ни слова.

«Скажи мне… честно, — голос Елены дрогнул, но взгляд не отвел. — Если бы… если бы тогда, в тот момент, ты осознал… что она не такая, как другие. Что она… особенная. Смог бы ты?..» Она искала слова, её пальцы сжали кружевной веер. «Смог бы ты полюбить её? Искренне? Не как мимолётное увлечение, а… по-настоящему?»

Вопрос повис в ночном воздухе, тяжёлый и невероятно важный. Лео почувствовал, как сжимается горло. Он вспомнил Лию. её серые, доверчивые глаза. её неуклюжую искренность. её боль при расставании. Боль, которую он причинил.

«Да, — выдохнул он, и это было чистой правдой, выстраданной за долгие недели раскаяния. — Да, Елена. Я думаю… я уверен, что смог бы. Она была… она была не такой. Она была как… как чистый родник в пустыне цинизма. Наивной? Возможно. Но в этой наивности была какая-то невероятная сила. Сила искренности, которой мне так не хватало. Я был дураком, — голос его сорвался, — слепым и самовлюблённым дураком, чтобы не разглядеть этого сразу. Я сказал тебе это не для оправдания, а потому что… потому что хочу быть честным с тобой. До конца».

Он видел, как что-то в её глазах сдвинулось, как глубокая складка боли между бровей чуть разгладилась. Взгляд Елены смягчился, в нем появилось… удовлетворение? Принятие? Она медленно кивнула, и на её губах дрогнул едва уловимый, печальный, но настоящий намёк на улыбку.

«Спасибо, Леонард, — прошептала она. — За честность». Она сделала шаг ближе. Её серые глаза, казалось, заглядывали ему в самую душу. «Ты знаешь… иногда прошлое… оно возвращается. Совсем не так, как ожидаешь. В другом обличье. С другим именем…» Она замолчала, давая словам повиснуть, намекая, вкладывая в них глубочайший смысл, который должна была понять его душа, даже если разум ещё спит. её взгляд был полон ожидания, почти мольбы: Догадайся, Лео. Пойми меня. Узнай меня.

Но Лео, чей разум был затуманен облегчением от её присутствия, от её взгляда, от того, что она здесь и говорит с ним, воспринял её слова как философское обобщение, как метафору их собственной сложной ситуации. Он видел боль в её глазах, связанную, как ему казалось, с Гаспаром, с его признанием о Лии, но не улавливал конкретики. Он видел надежду, но не видел ключа.

«Елена, я… — он начал, желая сказать, что готов ждать, бороться, искупить всё, что угодно, ради шанса на их будущее.

Но в этот самый миг гул в зале сменился торжественной, нарастающей волной. Заиграли фанфары — громкие, пронзительные, режущие ночную тишину террасы. Звук был таким мощным, что заставил их обоих вздрогнуть.

В дверях бального зала, озаренный сотнями свечей, в ослепительном золоте парчового камзола, усыпанного орденами, появился он. Король. Людовик XV. Его вход был подобен восходу солнца — всё замерло, всё взгляды обратились к нему, всё разговоры стихли. Даже оркестр умолк, уступив место королевским фанфарам.

Надежда, трепетно раскрывшая крылья на террасе, замерла. Мгновение возможного прорыва было безжалостно перечеркнуто явлением власти. Лео увидел, как в глазах Елены мелькнуло разочарование, почти отчаяние, прежде чем она опустила ресницы, принимая маску светской дамы. Королевская тень легла между ними, холодная и непреодолимая. Разговор был прерван. Игра при дворе начиналась, и ставки в ней были непомерно высоки — судьба Елены, а с ней, возможно, и судьба их обоих, висела на волоске. Лео сжал кулаки, глядя на золотую фигуру в дверях, чувствуя, как обещанный "глоток свежего воздуха" обернулся ледяным сквозняком политической бури.

Глава 58. Тучи Над Паркетом и Терпение Маркизы

Король восседал на своем троне, возвышавшемся над бальной залой. Золотое сияние Людовика XV казалось центром вселенной Версаля. Он кивал знати, принимал почтительные поклоны, изредка обмениваясь словом с ближайшими придворными. Но его взгляд, тяжелый и оценивающий, как гиря, постоянно возвращался к одной точке паркета — к паре, кружащейся в вальсе: Елене де Вальтер в ее сине-черном сиянии и Леонарду де Виллару в бархате ночного неба.

Лео вел Елену уверенно, его движения были отточены неделями тренировок. Но внутри все было иначе. Он чувствовал этот королевский взгляд, будто раскаленный гвоздь между лопаток. Видел, как монарх слегка хмурился, когда Лео ловил взгляд Елены и улыбался ей, забыв на миг обо всех угрозах. Видел, как королевский палец