Это мгновение - К. С. Отем

уверен, когда буду к этому готов. В какой-то момент мне всё равно придётся рассказать, как я наказывал себя за его смерть — как будто это был какой-то извращённый способ уравновесить чашу весов. Но не сейчас.

— Последний вопрос на сегодня, Кайден. Тебе не обязательно отвечать, — говорит она мягко, — но, пожалуйста, знай, что всё, что ты скажешь, останется конфиденциальным, если только я не почувствую, что ты представляешь опасность для себя или для других.

Я понимающе киваю.

— Ты всё ещё причиняешь себе вред?

Она уже спрашивала меня, есть ли у меня по-прежнему мысли о самоубийстве, и я ответил, что нет. Я объяснил, что это было всего один раз. Объяснил — не упоминая Купера — что я не хочу умирать. Я просто хочу перестать страдать.

Снова кивнув, я опускаю взгляд на свои руки, которые бесцельно потирают джинсы на бёдрах вверх и вниз. Это было всего один раз после больницы — в ту ночь, когда Джейми ушёл после того, как мы переспали на кухне. Я не рассказываю ей о нём, в основном потому, что сам не знаю, как об этом говорить, но ещё и потому, что хочу оставить всё, что связано с ним, при себе — хоть ненадолго.

Она что-то записывает в блокноте, но затем мягко улыбается мне.

— Хорошо. Спасибо, что был честен со мной.

Дальше мы попробуем метод, называемый когнитивно-поведенческой терапией. Мы будем работать вместе в течение следующих десяти–двенадцати недель, чтобы понять, что заставляет тебя причинять себе вред, и найти способы ослабить эти импульсы.

Речь не о том, чтобы тебя «исправить», Кайден.

Речь идёт о том, чтобы дать тебе инструменты, которые помогут самому справляться со своими мыслями и поведением. Мы будем двигаться в твоём ритме, и каждую неделю я буду давать тебе небольшие задания для самостоятельной работы.

Как тебе эта идея?

 

 

Я замолкаю, позволяя себе паузу, чтобы её слова успели улечься в голове. Она предлагает не просто помощь — она предлагает способ научиться помогать самому себе. Страх, который я чувствовал раньше, в основном утих, но всё же остаётся кое-что, что я должен спросить.

— Теоретически это звучит неплохо. Но что, если это не сработает? Что, если я слишком измучен и сломан, чтобы исцелиться?

— Если это не сработает, мы рассмотрим другие варианты, — спокойно отвечает она. — Здесь нет универсального решения. Но есть выбор, и я буду рядом столько, сколько потребуется, чтобы найти то, что действительно поможет. Главное — ты тоже готов работать со мной?

Я выдыхаю, сам не замечая, что всё это время задерживал дыхание.

— Хорошо. Я хочу попробовать. Да.

Мы с доктором разговариваем ещё немного, прежде чем моё время заканчивается. Я записываюсь на повторную встречу — каждое утро понедельника — и потом иду обратно к железнодорожной станции. Эмоционально опустошённый событиями последних нескольких дней, да ещё и измотанный отсутствием полноценного сна, я тащусь в свою квартиру с единственным желанием — сразу же лечь спать.

Джейми нет ни в гостиной, ни на кухне, когда я вхожу, и в моей комнате тоже пусто. Его голос разносится по коридору, и я иду на него к приоткрытой двери моей ванной. Он поет песню, которую я узнаю — и люблю — о том, что ты создан, чтобы любить кого-то. Это красиво, печально и глубоко, со словами, которые находят отклик глубоко в моей душе.

Говоря себе, что я могу совершить этот последний эгоистичный поступок, я снимаю рубашку, шире открываю дверь и захожу в ванную. Это маленькая комната, в которой есть только туалет, раковина и душ средних размеров. Вокруг меня клубится пар, когда я снимаю носки и нерешительно провожу рукой по джинсам. У меня были свои “правила” относительно того, какие части себя я показываю парням, и моя верхняя часть ног и бедра не входят в их число. Я знаю, что Джейми другой, и он знает обо мне то, чего не знают другие. Тем не менее, я не могу не беспокоиться, что я вызову у него отвращение, поэтому оставляю их и забираюсь в душ, вода быстро пропитывает мои черные джинсы.

Его пение прекращается, а дыхание сбивается, когда я обхватываю руками его живот и прижимаюсь губами к этому плечу, слизывая капли воды, стекающие с его волос.

Мои руки блуждают по его подтянутому животу, вверх по четко очерченным грудным мышцам.

—Это нормально? — я шепчу. Мой палец находит его сосок и очертывает круги. Его тело дрожит под мои прикосновения.

— Да, — говорит он, поворачивая голову и находя мои губы своими. Джейми стонет, когда я снова сжимаю его сосок, и мой член утолщается под моими слишком узкими джинсами, когда его язык скользит по шву моих губ, прежде чем проникнуть внутрь.

Это не самый удобный угол, и когда я обхватываю рукой его твердый член, он со вздохом отпускает мой рот, его голова откидывается назад, на мое плечо.

— О черт, – хрипло выдыхает он, когда я крепко глажу его одной рукой, в то время как другая скользит вниз к его заднице. Он раздвигает ноги, и я провожу двумя пальцами между его ягодиц, касаясь сморщенной дырочки. Его бедра двигаются, преследуя как руку, работающую с членом, так и ту, что постукивает по входу.

— Можно? — спрашиваю я, мой палец танцует вокруг его дырочки. Он ворчит “да”, и я просовываю кончик внутрь. Джейми вздрагивает, выгибает спину и обнажает передо мной длинную линию своей шеи. Я слизываю капельки воды с его кожи, затем вонзаю зубы в местечко чуть ниже его челюсти, одновременно продвигая палец глубже. Посасывая сильнее, я знаю, что оставляю след, и животная часть меня поет, прежде чем я, наконец, сдаюсь.

—Такой чертовски тугой. Еще? — спрашиваю я, прижимая палец к пучку нервов внутри него. Он стонет, громко и глубоко, и снова прижимается к моей руке, гоняясь за ощущением.

—Да, еще, дай мне еще, — повторяет он хриплым голосом. Когда я убираю обе руки с его тела, он смотрит на меня через плечо, зелень его глаз поглощается расширенными зрачками. С его ресниц свисают капли воды, а нижняя губа покраснела от его зубов.

Одной рукой я расстегиваю джинсы, а другой нажимаю на его спину.

— Положи руки на стену.

Он повинуется, подставляя голову под струи душа и прижимаясь к кафелю. Его задница круглая