Это мгновение - К. С. Отем

Ностальгия и тоска по тем, более светлым и лёгким дням поднимаются внутри меня, и мне приходится отвернуться и откашляться, чтобы справиться с внезапным комком в горле.

— Мы были как две капли воды. Лучшие друзья и злейшие враги в одном лице, — я задумчиво улыбаюсь. — А теперь он где-то там, наблюдает, как я шаг за шагом разрушаю свою жизнь, потому что не знаю, как быть наполовину человеком.

Джейми подходит ко мне сзади. Запах его Эрл Грея достигает меня раньше, чем его тепло касается моей спины. Он кладёт руку мне на плечо, и я позволяю себе раствориться в этом крохотном утешении. Уже сейчас я чувствую, как начинаю привязываться к пространству, которое он занимает в моей жизни — и это опасное, глупое чувство.

— Ты не наполовину человек.

Его голос тёплый, мягкий, и от него у меня наворачиваются слёзы. Я устал. Голова действительно раскалывается, а последние несколько дней были слишком насыщены болью и противоречивыми чувствами. Моя кожа зудит, и знакомое ощущение удушья давит на грудь. Руки мечутся вдоль тела, и желание засунуть одну в штаны, чтобы почесать старые шрамы, становится почти непреодолимым.

Моё дыхание сбивается, и я не могу понять, то ли на меня накатывает паника, то ли я вот-вот расплачусь, но, что бы это ни было, это отстой. Я стараюсь сделать глубокий вдох, наполнить лёгкие воздухом — и в этот момент сильные руки обвивают мою талию, притягивая к горячей, твёрдой груди.

— Я в порядке. Я в порядке, — повторяю я снова и снова, пока Джейми держит меня, его дыхание щекочет мне шею. Я не плачу, и он ничего не говорит. Через какое-то время он отпускает меня, берёт за руку и ведёт в мою комнату.

— Эта неделя была… тяжёлой. Последние три года были… блядь… с этим даже сравнить нечего. Поспи немного, ладно? — говорит Джейми, подводя меня к кровати.

Сидя на краю, я наблюдаю, как он кладёт свой телефон на комод, а потом подходит и встаёт между моих раздвинутых ног. Его телефон жужжит, отозвавшись вибрацией от дерева, и его челюсть напрягается, когда он смотрит на экран, но не двигается. Когда его взгляд встречается с моим, в нём легко прочесть нерешительность. Он пришёл попрощаться. Он собирается уйти — я это знаю.

Но не сейчас. Пока нет.

Меня часто обвиняли в эгоизме, но никогда прежде я не чувствовал этого так остро, как сейчас. Я прекрасно понимаю, что этот мужчина не мой, но всё равно хочу, чтобы был. Пусть даже на час.

— Останешься? — спрашиваю я тихо, с надеждой в голосе. — Пожалуйста.

Я отодвигаюсь, уступая ему место на другой стороне кровати. Джейми колеблется, ещё раз бросает взгляд на телефон, а потом стягивает джинсы, оставаясь в чёрных боксерах и серой футболке.

Он ничего не говорит, когда скользит под одеяло и поворачивается ко мне лицом. Наши головы покоятся на подушках, всего в нескольких дюймах друг от друга.

— Я не должен быть здесь. Мы не можем этого делать… Мне действительно пора идти. — Его слова говорят одно, а тело — совсем другое, потому что он двигается ближе ко мне. — То, что я должен уйти, не значит, что я этого хочу. Или что я вообще могу, — добавляет он, утыкаясь щекой в подушку. — Чёрт, Кайден, что мы творим?

— Шшш, — я прижимаю палец к его губам. — Давай просто не будем всё усложнять. Мы ведь просто разговариваем. Вот и всё. Так что давай. Расскажи, почему ты не получил степень?

Взгляд Джейми на секунду задерживается на моих губах, прежде чем он шевелится под одеялом — его нога случайно задевает мою.

— Я пропустил слишком много занятий, и оценки поползли вниз. — Он пожимает плечами. — Мне тогда было всё равно. Ни на себя, ни на своё будущее. Ни на что вообще.

— А сейчас? Что-то изменилось?

Он говорил, что не только я оказался сломан после смерти Купера. Мне нужно знать, как он справился. Как он продолжил жить. Смог ли он вообще двигается дальше?

— И да, и нет, — отвечает Джейми. — Мама настояла, чтобы я пошёл к врачу, и я пошёл. И к терапевту. Они оба помогли. Ну и лекарства тоже. Все вокруг меня тогда суетились. Мама, Дункан, Сейдж…

При упоминании моего отца я зажмуриваюсь, пытаясь подавить волну чувств, накрывшую меня. Сокрушительное сожаление. Всепоглощающее чувство утраты.

— Я не мог выносить их встревоженные взгляды, эту постоянную нужду что-то для меня сделать. Поэтому начал притворяться. Врать. Им, себе… Пока однажды это всё не стало выглядеть так, будто я справился. Будто продолжил жить.

Я открываю глаза и ловлю его взгляд. Его тёмно-зелёные глаза полны боли, и от этого у меня перехватывает дыхание. Джейми опускает руку чуть ниже моего подбородка, и я повторяю за ним, пока наши мизинцы не касаются друг друга.

Я понимающе киваю. Мы с ним не так уж и разные. Три года мы просто существовали. Прятались, притворялись, надевали маски, пытались найти своё место в мире, в котором больше нет Купера. Всё это — просто разные формы одного и того же. В итоге всё сводится к притворству.

— У тебя когда-нибудь было ощущение, что мы всё делали неправильно? — спрашиваю я наконец, придавая словам ту мысль, которая не покидала меня последние годы.

— Что ты имеешь в виду?

Сейчас ещё только ранний вечер — может, около семи, — но затемняющие шторы уже опущены, и в комнате горит лампа, отбрасывая мягкий свет на лицо Джейми. Его брови хмурятся, на лбу снова проступает глубокая морщина. В этот раз я не сдерживаюсь — провожу по ней кончиком пальца, затем следую по линии его подбородка, спускаюсь ниже — по шее, по плечу — и останавливаюсь на его руке.

— Купер умер, а мы нет. Но всё это время мы жили так, будто тоже не выбрались из той катастрофы. Просто тратили дни, которые получили после. Мы выживали, но не жили. Ты говорил, что Купер не хотел бы такой жизни для меня… Но ты никогда не думал, что он и для тебя этого не хотел бы?

— Постоянно, — тихо говорит Джейми. Его палец находит мой на кровати, обвивает его, и моё сердце замирает. Тепло разливается по венам.

— Может, пора начать жить по-настоящему, Джейми.

Он