Божественная одержимость - Кристина Руссо

в своем идеально сшитом костюме. На противоположном конце стола чопорно сидел Сальваторе Моретти, его темные глаза сузились, как будто вся тяжесть комнаты зависела только от его пристального взгляда.

Воздух между ними был насыщен годами невысказанных обид и взаимных подозрений.

А потом мы с Натальей сидели по одну сторону стола, прямо посередине. Безмолвное утверждение.

Тот факт, что мы сидели вместе, не остался незамеченным. Это была слишком незначительная деталь, чтобы кто-либо из наших отцов мог прокомментировать ее открыто, но взгляды, которыми они обменялись, говорили о многом. Это было не из-за нас. Не совсем. Но это был хороший знак, намек на то, что, возможно, война не разлучит их семьи окончательно.

Ресурсы Зейна превосходили все, что я мог собрать в короткие сроки. Связи на черном рынке, транспортные декларации и списки клиентов — все тщательно отслеживалось, как будто он ждал, когда мы спросим.

Сначала цифровой след привел нас к оффшорному счету, связанному с нью-йоркской якудзой, но когда мы присмотрелись повнимательнее, оказалось, что кто-то пытался сделать так, чтобы это выглядело именно так. Кто-то, кто присутствовал на первоначальной встрече в пентхаусе Сальваторе в день рождения Натальи в начале этого года, и кто также имел доступ в офисы Династии в Сохо.

Я только что закончила вводить Сальваторе и моего отца в курс дела, и сказать, что атмосфера была напряженной, было бы преуменьшением.

Наталья пошевелилась рядом со мной, возвращая меня в настоящее. Она выглядела, как всегда, безупречно, ее карамельные волосы перекинуты через плечо, выражение лица непроницаемо.

— И почему я должен в это верить? — Спросил Сальваторе, в его голосе слышалось сомнение.

— Потому что на кону твоя империя, — резко ответила Наталья, ее тон был столь же ровным, сколь и резким.

Она не смотрела на меня, когда говорила это, но подтекст был ясен. Мы были в этом вместе. Нравилось нам это или нет.

В комнате было ощущение, что бомба вот-вот взорвется, каждое слово с обеих сторон — зажженная спичка, дерзнувшая поджечь ее.

Голос моего отца, спокойный, но резкий, как скальпель, прорезал воздух. — Если крыса получит контроль над твоими портами доставки, Сальваторе, вся наша цепочка поставок оборвется. Оружие, контрабандные товары, наличные — все это исчезнет.

Сальваторе откинулся на спинку стула, обдумывая весомость слов моего отца. Его темные глаза быстро скользнули по нам с Натальей, прежде чем снова остановиться на Ричарде.

Впервые между ними не было враждебности — просто осознание опасности, нависшей над обеими семьями.

— Это больше, чем любой из нас, — сказал я, окидывая взглядом стол. — Они бьют по нам не только из жадности. Они хотят покончить с Семьями.

Последовавшая за этим тишина была тяжелой, нарушаемой только слабым гулом кондиционера в здании.

Сальваторе резко кивнул в знак согласия, но его губы скривились в тонкой, невеселой улыбке. — Сотрудничество не означает доверия. Давайте внесем в это ясность.

Далее следовали правила. Обе семьи будут держать своих солдат отдельно, с четкими границами, проведенными для предотвращения любых случайных — или преднамеренных — диверсий. Наталья и я выступали бы в качестве посредников, улаживая коммуникацию, чтобы предотвратить ненужные трения.

— Если у нас есть крыса, никто другой не должен знать об этом, — сказал Сальваторе твердым голосом.

Мой отец кивнул.

— Мы с Тревором разберемся с этим.

Я не смог сдержать легкой ухмылки, тронувшей мои губы. У Натальи была манера командовать комнатой, когда она этого хотела, навык, который я не уверен, что запомнил.

— Этот союз закончится, когда мы разберемся с этим, — проворчал Сальваторе.

— Согласен. — Мой отец кивнул.

Условия были изложены, но воздух все еще гудел от напряжения. Это был не мир — это было временное перемирие, хрупкое и наполненное взаимным недоверием.

Но это было начало.

Когда встреча подошла к концу, я поймал взгляд Натальи.

Там что-то было, что-то невысказанное.

Понимание того, что мы собираемся решить это вместе.

Мой Ferrari все еще слегка урчал, остывая после поездки, даже после того, как двигатель заглох, эхом отражаясь от холодных бетонных стен подземного гаража. Я вышел, Зак последовал за мной со стороны пассажира, и мы направились к дверям, ведущим к лифтам.

— Ты не скажешь мне, почему я здесь? — В его тоне слышалась нотка нетерпения, которая была столь же знакомой, сколь и забавной. Он уже спрашивал по дороге, но и тогда я уклонился. Он ненавидел, когда я это делал.

Я ухмыльнулся, но не остановился. — Не-а, но ты будешь у меня в долгу.

— За что? Ты чертовски загадочен, чувак. — Он широко взмахнул обеими руками.

— Увидишь, — сказал я, не потрудившись обернуться. Правда заключалась в том, что его реакция стоила того, чтобы подготовиться.

Зак театрально застонал. — Ты же знаешь, я ненавижу сюрпризы.

Мягкое янтарное освещение вестибюля отражалось на блестящих панелях из темного дерева, которыми были обшиты стены. Высокие изящные лампы обрамляли зоны отдыха, мягкими лужами проливаясь на современную мебель. Все в этом месте кричало о тихом богатстве. Даже аромат в воздухе казался дорогим.

Вращающиеся стеклянные двери главного входа повернулись с приглушенным свистом, когда Франческа и моя сестра вошли в роскошный жилой дом.

Мы остановились перед лифтами, ожидая, когда девушки подойдут к нам. Франческа лениво помахала свободной рукой, другой сжимая дорогую бутылку красного вина, которое почти гармонировало с темно-малиновым цветом ее платья. Ее каблуки резко щелкнули, когда она подошла, в то время как Кали последовала за ней со своей обычной спокойной уверенностью, хотя напряжение все еще витало между нами с тех пор, как я узнал о ее двойной жизни в качестве подпольного уличного бойца.

— Тони пошел купить пачку сигарет, — сказала Франческа небрежным тоном, когда подошла к нам. — Он встретит нас наверху.

— Джио не смог приехать? — Протянул я, нажимая на кнопку лифта сильнее, чем необходимо. Раздался слабый звон, когда двери открылись. — Какой позор, — Добавил я, мой тон был пропитан сарказмом.

Никто на самом деле не понимал, почему Джованни и я не поладили — и я чертовски уверен, что не собираюсь объяснять это сейчас.

Мы вошли в лифт, мы вчетвером легко вписались в гладкое зеркальное пространство. Как только двери закрылись, Кали ткнула меня локтем в ребра. Сильно. Резкое шипение сорвалось с моих губ прежде, чем я смог его остановить.

— Будь милым, — Пробормотала она низким, но настойчивым голосом.

Я бросил на нее косой взгляд.

— Не утруждай себя, — отрезала Франческа. — Джованни в последнее время был настоящим чертовым stronzo29.

— Что на этот раз? — Спросил я, с ухмылкой прислоняясь спиной к