Измена. Игра в чувства - Анна Эдельвейс

Ваша Анна.

Глава 7

Ах, так! У меня пульс колотился где то в горле. Мой милый решил, что я просто истеричка и вообще не воспринимал меня всерьёз.

Я бешенной рысью металась по комнате, не зная за что хвататься. Ощущение нереальности, задетой гордости зашкаливало. Одно то, что вон тот голозадый мужчина, который всего сутки назад был единственным в моём мире вдруг стал общественным достоянием — прострелило навылет. Он же мой. Мой! Был…

Подтянула пуфик из-под трюмо, полезла на верхние антресоли в гардеробной, стянула здоровенный чемодан. Потом ещё один. Для себя и для Маши. Само собой, следом на меня свалилась дорожная сумка.

Иван обернулся на грохот, не стесняясь своей наготы (впрочем, он никогда её не стеснялся,) надел штаны, вышел на террасу. Опёрся бёдрами на перила, закурил, равнодушно наблюдая за моими скачками.

Я торопилась. До того, как проснётся Маша надо собрать вещи, потом будет не до того. Стягивала одежду с вешалок, пихала как придётся в чемодан. Коробки с дорогущим бельём надо бы наверное, располовинить, они занимали столько места картонной упаковкой. Бельё покупал мне Иван. Драгоценное кружево стоило кучу денег, все комплекты хранились в дорогих коробках.

Мой Иван мужчина щедрый на романтику и на чувственность. Получается, уйду я, придёт в мой дом другая и мой Ваня будет дарить другой бабе точно такое же кружево и она в свете камина будет дефилировать перед ним? От ревности меня трясло. Хотелось топтать ногами эти шмотки, коробки.

Как эти гады растоптали мою веру в своё счастье!

Почему у меня в голове крутились коробки вместо умных мыслей “как придушить мужа”, не знала. Мало того, Иван, как будто, потешался надо мной. Прям с ехидцей не отрывал от меня взгляда, я кожей чувствовала, как Иван наблюдает за мной. Краем глаза посмотрела на его наглую морду — вообще не понять, что у него в голове. Его как будто совершенно не трогало то, что произошло. Ёлки, что делать.

В комнату потянуло сигаретным дымом, я обернулась, встретилась с пронзительным взглядом мужа. Он красиво держал сигарету, сложив мощные, перевитые венами руки на волосатой груди, щурился.

— Не кури в комнату! — злобно прошипела.

Муж отлично знал, что я терпеть не могла запах курева, да он и не курил дома, что на него сегодня нашло, не знаю. Наверное, то же, что и вчера, когда в кабинете развлекался со своей мадам — забыл о семейных ценностях.

— Не ори! — Иван поморщился, — Дай что нибудь от головы, башка раскалывается.

— Больше ничего не раскалывается? — взвизгнула в ответ, закусила нижнюю губу, чтоб не расплакаться.

— Чего ты разоралась! — Иван затушил сигарету, тяжело вздохнул: — Я всегда гордился, что у меня жена не орёт.

— А я всегда гордилась, что у меня муж не изменяет. Значит, мы с тобой, Василевский, крепко ошиблись друг в друге.

Неожиданно муж завис глазами на гвозде над кроватью. Сиротливый болт торчал из стены, совсем не украшая место над нашим изголовьем. Ну да, здесь же должен быть наш портрет, а нету.

— Элеонора, где картина? — муж уже догадывался, что больше её не увидит, прищурившись смотрел на меня.

— А что? — вопросом на вопрос ответила я, с удовольствием наблюдая, как он хмуриться. Ну хоть что то его проняло.

Конечно, бизнес мужа крутился вокруг ценных, очень ценных произведений искусства и антиквариата, наш портрет тоже стоил очень много, но дело даже не в цене, а в том, чья кисть выводила наши лица. Имя художника гремело, муж гордился его работой. В голосе Ивана звякнул металл, куда только подевалась презрительная ехидца из взгляда. О, теперь там бушевало пламя гневной тревоги:

— Просто ответь, что ты с ним сделала, Элеонора?

— То же, что и ты с нашим браком, — я пожала плечами.

— Мало того, что ты изуродовала машину, так ещё и до портрета добралась! — Иван реально злился, — Ты знаешь сколько будет стоить ремонт машины.

— У тебя семья разрушилась, муженёк, а ты по машине скулишь, — я довольно философски покачала головой.

Иван подскочил ко мне:

— Женщина, выбирай выражения. Поскулил. Это что за слово такое. Так о псах говорят!

— Отойди от меня, Василевский, ты весь в микробах и от тебя несёт твоей вонючкой, сами разбирайтесь кто из вас подзаборный.

Иван взвился питардой, не дал мне договорить:

— Следи за языком, Элеонора!

— Сказала же отойди, воняешь!

— Ничем от меня не несёт! — он злобно шипел: — От меня не может ничем нести, я только что из душа.

Я подавилась воздухом. Он, что, только что косвенно подтвердил, что был у своей бабищи? У меня что-то ёкнуло в груди. Не может быть. Вот же гад!

Он прошёл мимо меня, переступив через разбросанные вещи. Я слышала, Иван спускался по ступеням, шаги его босых ног удалялись. Наверное, в свой кабинет пошёл.

Вдруг снизу дом сотряс рык:

— Элеонора, что ты тут натворила!

Ну да, вчера я повеселилась на славу, срывая зло в его кабинете. Пусть скажет спасибо, что у меня не было топора.

Не дожидаясь его появления в спальне, я схватила дорожную сумку, с остервенением стала втрамбовывать в неё Машкины свитерки, куртку. Вверх по лестнице уже неслись шаги мужа.

Иван ворвался конём к нам в спальню, сипел злобным шёпотом,

— Что ты натворила в моём кабинете, Элеонора! Зачем ты изуродовала мой кубок. Ты же знаешь, это единственно, чем я позволял себе гордиться.

— Ты поломал мою гордость, я сломала твою. Что здесь такого. Я в одночасье провалилась в никуда, — я закашлялась, у меня слёзы брызнули, — Давай, Иван, померяемся, кому больнее. У меня рухнула семейная жизнь. Я, почти тридцатилетняя женщина с пятилетним ребёнком ни сегодня-завтра стану разведёнкой. А у тебя что случилось? Железное ведёрко обгорело?

— Ты, несчастная истеричка, слышала что нибудь о личном пространстве?

— Нет, а что это такое? Это пространство между ног чужой бабы? — у меня ещё хватало сил говорить с ним и отвечать на вопросы.

— Ты нарушила мои границы, вообще, к чёрту нарушила элементарные границы приличия. Запёрлась ко мне на работу, когда тебя никто не ждал. Разнесла кабинет. Я тебе в другой раз…

— Что замолчал? — у меня прорезался голос, — Ударишь? Я тебе