Любовь моя, Анайя - Ксандер Миллер

— Se ki es? — спросила она. — Ты кто?

— Я работаю с Бос-Те-Босом, — ответил Зо, на растворе.

— Кто из них Бос-Те-Бос?

Зо указал на коротышку-рабочего, который притворился, что усердно вкалывает.

— Знаешь, кто я? — осведомилась красавица.

Вблизи она казалась смыслом всего острова, его порождением и вершиной развития, но Зо этого не сказал. На девушке была форма школы медсестер — белый фартук с синей клетчатой блузкой, — и исходивший от нее больничный запах напомнил Зо, как он лечился от глистов.

— Ou se enfimye, — сказал Зо. — Вы медсестра.

Поль крикнул Эдсону, чтобы тот выключил дребезжащий дорожный каток, и наступила оглушительная тишина. Во всех джунглях не пела ни одна птица. Девушка высосала через соломинку красный сок и окинула Зо таким откровенно оценивающим взглядом, что у него подкосились ноги.

— У меня лихорадка, — сообщил Зо, прижимая ладонь ко лбу. — Ночью бывает гораздо хуже.

— На этом острове у каждого какая-нибудь лихорадка, — ответила девушка. Она поставила стакан на стол и попросила Зо протянуть ей руку. — Дай-ка!

Красавица прижала к его запястью два пальца, холодные от ледяного сока. С минуту они стояли вдвоем под покровом густой тени, пока девушка измеряла пульс. Ветер шевелил в листве твердые зеленые плоды манго.

Затем девушка расспросила Зо насчет дыхания, аппетита и цвета мочи.

— Eskize m?[22]

— Ki koulè pise w ye?[23] — повторила она.

— Желтая.

— Желтая или красно-желтая?

Не желая говорить ни «красная», ни «желтая», Зо сказал: оранжевая. Откуда она могла узнать про красную мочу, которая появилась у него на тростниковых плантациях? Молодой человек, несмотря на тень, даже вспотел. Но когда он попытался отнять руку, девушка сжала ее еще крепче. Было так тихо, что они слышали голубиное воркование в листве над головами.

— За нами наблюдают, — проговорила красавица.

Зо оглянулся. Рабочие лениво махали лопатами, делая вид, что не смотрят на парочку. Генеральный директор и трое его заместителей, ходившие вслед за Полем по стройплощадке, стояли в здании недостроенной клиники, и им даже не приходилось притворяться.

Незнакомка выпустила его руку, и Зо старательно подавил в себе ощущение, что тонет.

— Я всего лишь студентка третьего курса медучилища, — сказала она, — но не нужно быть специалистом по тропическим болезням, чтобы знать, что если у тебя периодически бывают жар и кровь в моче, то ты скорее всего болен малярией и нуждаешься в лечении.

Зо назвал ее «мисс» и отвесил странный поклон, о котором потом жалел еще несколько дней. Затем вернулся на рабочее место и вытащил из кучи гравия лопату, отчаянно стараясь больше не смотреть на красавицу.

— Что она сказала? — поинтересовался Бос-Те.

Зо покачал головой с таким видом, будто сам в это не верил:

— Сказала, что у меня малярия.

* * *

Хотя он давно страдал от жара и ночной испарины, вызванных хронической малярией, любовь оказалась куда хуже. Обычную лихорадку можно было облегчить морской водой и льдом, но от любовной тоски лекарства не находилось. Симптомы были затяжные и непредсказуемые. Зо много пил, потому что у него во рту появился какой-то привкус. Бродил по улицам, как параноик, уносясь мыслями куда-то далеко. И открывал душу всем, кто готов был его слушать. Зо исповедовался Сонсону, Тикену и Бос-Те-Босу. А однажды вечером рассказал обо всем Боссу Полю, который выслушал его до конца.

— Все очень просто, — сказал Поль. — Ты спишь на тюфяке в школе. Она — в том прелестном особняке над морем, — он обернулся и указал на темнеющее побережье. Над обрывами уже показались звезды, и рабочие видели дома богачей на дальнем берегу, над белыми утесами Шабанна.

— В котором из них живет она?

Бригадир прищурился, снял шляпу и вытер лоб.

— Я отсюда не вижу, — ответил он. — А даже если бы видел, все равно бы тебе не сказал.

— Почему?

— Не хочу, чтобы тебя пристрелили за то, что ты залез в окно, — сказал Поль. Положив руку на плечо Зо, он добавил: — Гусь свинье не товарищ.

Тикен перевел это примерно так:

— Ты никогда, никогда, никогда ее не поимеешь, Зо.

Но потом, на следующий день, на стройке Зо вдруг воткнул лопату в песок, подошел к Тикену и заговорил так, словно вчерашний разговор еще не кончился, словно они еще не заснули и не проснулись утром, не умылись и не проработали полдня.

— Я не хочу ее иметь, — сказал Зо. — Я хочу любить ее, пока не состарюсь.

Сонсону это не понравилось. Он считал, что Зо должен найти себе богатую вдову и уютно почивать в ее большой постели.

— Но вдова любит неправильно, Сон, — заметил Зо. — Она хочет, чтобы ты любил, как ее покойник.

— Для Сона это не проблема, — отозвался Бос-Те. — Он и сейчас уже трахается как мертвец.

— Держу пари, что ноги твоей не будет в этом доме, — сказал Тикен. — Даже если тебя зовут Зуазо Делалюн. Даже если ты переспал с половиной женщин на острове, включая доминиканок. Даже если твой член — чудо из чудес и ты всегда знаешь, как им пользоваться и что при этом говорить.

Но Зо все-таки попал в этот дом, хоть и не по приглашению девушки. А по приглашению ее отца.

Однажды вечером Босс Поль собрал свою бригаду и объявил всем благодарность.

— Вы, ребята, отлично трудитесь, и я хочу, чтобы вы продолжали в том же духе. Наш нынешний работодатель так доволен, что предложил нам халтуру.

Это прозвучало как великое достижение, и бригада радостно загалдела. Босс Поль объяснил, что Венсан Леконт решил устроить у себя на заднем дворе патио.

— Ему нужна бетонная площадка с видом на море, довольно большая, чтобы на ней поместилась беседка. И лестница, ведущая на берег, не больше чем из двенадцати ступенек. Он считает, что это должны сделать мы.

Строители еще неделю должны были трудиться в клинике, а значит, им пришлось отказаться от воскресных выходных.

Босс попросил вызваться добровольцев, и руку подняли все до единого.

Начали с того, что в первое воскресенье марта взяли напрокат микроавтобус и забили его лопатами, тачками и мастерками со стройплощадки. Разобрали старую опалубку и сложили штабелем брус, чтобы сделать из него новую. Купили на рынке цементную смесь по рыночной цене и белый песок из шахты. А потом отправились в путь: после Розо повернули на север, пересекли сначала реку Гиноде, а затем, по шоссейному мосту, Гранд-Анс.

Леконты жили в роскошном районе приморских вилл, высившихся над белыми обрывами, словно пастельные замки. Во дворах под большими манговыми деревьями росли