Влюбись за неделю - Алёна Кручко

Экран засветился.

— Завтра нас ждет приятный солнечный день, — сообщила диктор. Ее брючный костюм, лазурный с бирюзовым отливом, сделал бы честь тенденциям сезона, а улыбка послужила бы отличной рекламой какой-нибудь продвинутой магической стоматологии. — Без осадков, ветер северо-западный, от слабого до умеренного. Температура воздуха ночью…

— К черту погоду, — мрачно сказала я. Ведь не собиралась вообще его включать! Хотя теперь по крайней мере ясно, что это телевизор, а не какой-нибудь…

— Афиша мероприятий? — спросила куколка-диктор.

— Выключись. Мне на работу.

Дошла — спорю с телевизором! Что дальше? Меня поработит стиральная машинка, или что их здесь заменяет? Кстати, надо бы осмотреть свой гардероб. Кажется, шкаф в спальне.

Телевизор выключился, стоило шагнуть за порог комнаты. Видимо, до этого счастливого момента он надеялся, что я передумаю…

Шкаф ломился от самой разнообразной одежды. Вот только, в лучшей традиции анекдотов, моей первой реакцией стало классическое женское:

— Надеть нечего!

Шарлотта явно не жалела денег на самые модные новинки. Хотя я с трудом представляла, как они сочетаются с промозглой осенней погодой: слякотью, дождями и туманами. Короткие расклешенные юбочки и открытые сарафанчики, обтягивающие майки и топики. С десяток коктейльных и вечерних платьев — слишком открытые, вызывающе откровенные. Все яркое, навевающее мысли о пляже, танцевальных вечеринках и даже свиданиях. Да, наверное, вот этот цвет фуксии должен быть мне к лицу — я приложила к себе платье и одобрительно кивнула, посмотрев в зеркало. Или вон тот васильковый… Но, боже мой, не на работу же!

Для работы условно годились брюки — условно, потому что я предпочла бы черные или нейтрально-бежевые, а не те рыже-коричневые, что были на мне сегодня, или висевшие в шкафу ярко-синие, оливковые и малиновые. Малиновые брюки! Кошмар!

И ни одной, НИ ОДНОЙ! Классической блузки. Ни белой, ни хоть какой-нибудь.

Да если заявиться на кафедру в этой малиновой жути и облипающей маечке… Удивительно, что профессор только за газетой прячется, я бы на его месте, наверное, вообще под стол уползла.

Решительно спустившись вниз, к так и рассыпанным по столу бонусным картам, я нашла визитку то ли ателье, то ли бутика — даже разбираться не стала. Стиснула, отчаянно думая о строгом рабочем комплекте — черные брюки классического кроя, белая блузка — приталенная, по фигуре, но закрытая и скромная.

Дернуло, как будто кто-то грубо рванул за руку. И я оказалась… видимо, все же в ателье. Стойка с образцами тканей, витрина с пуговицами, кружевами, застежками…

И то ли хозяйка, то ли мастер, полноватая, с первого взгляда располагающая к себе, которая приветливо мне улыбнулась и спросила с откровенным любопытством:

— Мисс Блер? Что стряслось⁈ Так внезапно — и так разительно отличается от ваших обычных заказов!

— Хочу произвести впечатление на мужчину с определенными вкусами, — честно ответила я. Всегда лучше скрывать большую правду, выставляя вперед маленькую и не самую важную ее часть…

— О-о-о… понимаю! Сейчас нарядим вас, мисс Блер, не сомневайтесь, избранник будет впечатлен и сражен наповал.

«О да, сражен», — подумалось мрачно. Тем временем я оказалась стоящей на такой же площадке, от которой едва не шарахнулась дома — и напротив соткалась из воздуха еще одна Шарлотта Блер. Как в зеркале, но объемная. И уже на ней материализовались та самая, представленная мной блузка и черные строгие брюки — чуть поуже, чем хотелось, но они так ладно подчеркивали фигуру, что я не удержалась и кивнула.

— Нужно поменять верх, — мастер покачала головой (все-таки мастер? и как же досадно, я понятия не имею, как к ней обращаться, а ведь Шарлотта наверняка знает!). — Вот так, посмотрите.

Вытачки на талии удлинились, и блузка села точно по фигуре, почти так же в облипку, как все Шарлоттины маечки. Отложной воротник сменился стойкой, верхние пуговички — не вырезом, а… как будто второпях просто не застегнулась до конца. Строгий фасон превратился в вызывающе сексуальный. Нет, для работы не годится… Но и отказаться язык не повернулся.

— Отлично, но строгая классическая тоже нужна.

— «Строгие классические» бывают очень разными, — улыбнулась мастер. — Давайте посмотрим, что окажется вам больше к лицу.

Следующий час — не меньше! — мы перебирали фасоны. Под конец у меня рябило в глазах от рюшек, вставок, вышивок, брошек… Но главное — я и в самом деле не могла выбрать! Почти все смотрелось просто чудесно. Даже сразу исключив модели с обилием кружева и пышными воротниками, буквально разрывалась. Пока не махнула мысленно рукой: счет Шарлотты позволял и не такие излишества, она еще днем сказала: «Деньгами распоряжайся смело, Шарлотта никогда не жила только на зарплату. У отца свой бизнес, он оплачивал все крупные траты. Хотя и зарплата в Академии Панацеи — весомая, даже у ассистентки».

Мелодично звякнул колокольчик над входной дверью, и внутрь шагнула… язык не поворачивался назвать ее женщиной средних лет, скорее уж феей. Легкая, тонкая, в воздушном темно-сером платье, таком элегантном и в то же время удивительно простом, что невольно залюбуешься. Светлые волнистые пряди выбивались из пышного пучка и обрамляли тонкое красивое лицо. «И никакой косметики, — зачарованно подумала я, — а выглядит потрясающе. Всем бы так. Магия? Сколько же ей лет на самом деле? Слегка за сорок?»

— Прошу прощения, Гризелла, увидела, что вы еще открыты. Добрый вечер. Не помешаю? — женщина-фея взглянула на меня такими же удивительными, как и вся она, глазами — ясными, светлыми, будто солнечными, и вдруг мягко улыбнулась. — Мисс Блер. Какая неожиданная встреча.

— Мисс Норвуд! — с изумлением воскликнула мастер, обернувшись. — Сабелла, дорогая, как давно вас не было! Проходите, не стойте не пороге. Чашку кофе? Чай? Для вас всегда открыто, вы же знаете.

Норвуд⁈ Неужели… о боже, у сухаря-профессора такая матушка⁈ Или это сестра?

— Добрый вечер, — как можно нейтральнее, чтобы не выдать своего незнания, ответила я. Прозвучало тепло — невозможно было не улыбнуться в ответ на улыбку этой удивительной, располагающей к себе с первого взгляда женщины. — Я уже все выбрала, так что…

И запнулась в растерянности. Вежливость требовала уверить, что «нет, никоим образом не помешаете, и вообще мне уже пора», — но уйти, когда на тебя чуть ли не с неба валится возможность что-то узнать о профессоре⁈ Даже если бы привычки журналиста не противились