Позор рода Фавьен. Хозяйка Пурпурной крепости - Лина Калина

без гербов. Чёрные волосы, будто небрежно уложены, и янтарные глаза — яркие, холодные. В них не злость, а осознание власти. Как у дракона, который привык, что его слушают.

Он смотрит сначала на Саара, потом на меня. Молчит. Долгие три секунды.

Я роняю чёртов чемодан, потому что для меня это слишком. Знать бы ещё, кто из них друг, а кто враг.

Брюнет молча наклоняется, поднимает чемодан, передаёт одному из сопровождающих.

И — внезапно — кланяется. Легкий наклон головы, безупречный разворот плеч. В этом поклоне есть гордость, власть и точность жеста, отточенная годами. И что-то внутри меня отзывается тревогой.

— Добро пожаловать домой, лиора, — говорит он.

И я не знаю, что больше пугает: то, как он это сказал, или то, что мне хочется ему верить.

***

Брюнет оборачивается к Саару:

— В следующий раз пришлю тебе карту, Аль’Саэн. Или напоминание о границах.

— Только не утруждайся бумагой. И уж тем более — кожей, — лениво отвечает он. — Мы в Пустоши идём в ногу со временем и предпочитаем технологии. Просто знай: если граница влечёт — я её переступаю.

— Даже если за ней смерть? — брюнет приподнимает бровь.

Саар склоняет голову. На губах — вызывающая полуулыбка, но глаза — как пламя. Смотрит не на него. На меня.

— А если — жизнь? — произносит Саар почти ласково. — Или, скажем… она?

Брюнет приближается. Останавливается очень близко к Саару. Глаза в глаза. Дракон к дракону. И оба улыбаются взглядом — опасно, ядовито, по-мужски.

— Здесь чужаков не приветствуют.

— Я не чужак, — Саар качает головой. — Я сосед. Да и шпион из меня никакой: если бы хотел прокрасться, не ехал бы с дымящейся лошадью по скалам.

— В следующий раз тебе не станут отвечать словами, — произносит брюнет, не повышая голоса. — С тобой будут говорить руны.

— Я просто проводил лиору. У нас в Пустоши это называют вежливостью.

— Она не нуждается в провожатых. Особенно в тех, кто делают из вежливости повод нарушить границы.

Пауза.

— Последний раз предупреждаю: объезжайте, Аль’Саэн.

Саар смотрит лениво. Ему не хватает разве что бокала вина в руке. Он держится так, словно всё это лишь развлечение, даже стоя перед врагом.

— Говоришь так, будто у тебя за спиной армия, — тянет он. — Или трон. Только я тебя не узнаю. А я обычно знаю всех, кто стоит у трона.

Молчание брюнета не раздражает — оно пугает. В нём чувствуется вес, будто за ним стоит вся власть мира. Он мог бы заговорить… но не видит смысла.

Саар медленно хмурится. Его взгляд скользит по фигуре противника — от перчаток до плаща, от голоса до взгляда.

— Кто ты такой, если не секрет? — произносит Саар почти весело, но с лёгким напряжением в голосе. — Слуга с манерами советника трона?

Ответа не следует.

Саар усмехается, но теперь в этой усмешке нет и намёка на ленивую лёгкость. Он просто… фиксирует. Как зверь, впервые увидевший в другом хищнике равного.

— Не люблю, когда меня недооценивают, — произносит он.

Брюнет слегка склоняет голову, как будто сдерживает усмешку. Его глаза холодны, и янтарь в них, ещё мгновение назад яркий, теперь кажется тусклым — как в осколке застывшей лавы.

— Вы слишком наблюдательны для мародёра,— отзывается он наконец.

Саар усмехается шире. И я в друг понимаю: он играет в опасную игру не потому что глуп. А потому что проверяет, насколько далеко может зайти. И кто перед ним.

— Скажи честно, — тихо бросает он. — Кто ты, на самом деле?

Брюнет медленно подаётся вперёд. И в его голосе — ледяная вкрадчивость:

— Я тот, кому не нужен титул, чтобы тебя убрать с дороги.

Тишина. Драконы замерли. Лошади нервно мотают головами.

А у меня внутри словно рассыпались искры. Эти двое не кричат. Не угрожают. Но если один ударит — второй ответит. И сгорит весь склон.

И тогда Саар, совершенно спокойно, как ни в чём не бывало, делает шаг назад. Поднимает руки ладонями вверх — жест, в котором больше иронии, чем капитуляции.

— Я понял. — Он поворачивается ко мне. — Но если ты, милая, когда-нибудь устанешь от драконов, которые говорят угрозами, — приезжай в Вольный Город. Там мы говорим делом.

Саар запрыгивает в седло, бросает последний взгляд — почти уважительный — и пускает элементальную лошадь галопом. Сначала в сторону крепости, но уже через несколько метров резко сворачивает. Ещё мгновение — и его скрывает пыль.

Брюнет оборачивается. Один лишь жест — и другой всадник спешивается. Он подводит ко мне элементальную лошадь.

— Лиора, прошу.

Я бросаю взгляд на свой чемодан — он в руках у третьего всадника. Тот тут же разворачивается и пускается галопом в сторону крепости. Видимо, уезжает вперёд, чтобы предупредить о прибытии.

Взбираюсь в седло. Лошадь подо мной — не живая плоть, а элементаль земли: шерсть будто из шлифованного камня, дыхание горячее, как от разогретого металла.

Мужчина берёт лошадь под поводья и шагом направляет нас к дороге.

Брюнет подводит своего скакуна ближе. Мы движемся в молчании. Спустя пару минут я всё же не выдерживаю:

— Вы… — начинаю, не глядя в сторону брюнета.

— Мы опоздали. Нас уведомили поздно, — наконец произносит он.

Я фыркаю. Конечно. Уже догадываюсь, в чём причина. Чистокровки не доверяют техносвязи — предпочитают магическую бумагу и маго-птиц. Видимо, в этот раз что-то пошло не так.

Птица задержалась, а матушка испугалась, что водитель из нашего замка подъедет слишком близко к крепости.

Но почему это так важно?

Големобиль всё же принадлежит роду Фавьен, но…

Пусть без гербов, но с номерным знаком — определить владельца можно. Может, ей запрещено помогать мне?

Не узнаю, пока не спрошу.

Вновь бросаю взгляд вбок.

Брюнет будто отгораживается тишиной.

— А вы… — начинаю я.

— Я ваш хранитель крепости, лиора Аэлина, — тут же отзывается он. — Можете обращаться ко мне: хранитель Рик.

На мгновение лошадь ступила на кочку, и меня тряхнуло так, что я едва удержалась в седле. Но я продолжаю смотреть, не отрывая взгляда от брюнета.

Ничего себе у меня тут дворецкий. Правда, здесь их называют хранителями крепости — но суть, та же. Только этот не с подносом. Этот — с молчанием, от которого хочется выпрямиться.

***

Дорога сужается: из пыльной тропы в потрескавшиеся