Блэкторн - Джей Ти Гайсингер

Я почти забыла, каково это — быть городской диковинкой, цирковым уродцем, на которого все хотят смотреть и хихикать, но только с безопасного расстояния. Они как будто думают, что наша странность заразительна, но все равно не могут устоять.

Единственный положительный момент этого дня заключается в том, что Беа воочию видит, как сохранять достоинство в любой ситуации. Даже зная, что они являются предметом насмешек и страха, Эсме и Давина держатся с королевским величием, расправляют плечи, выпрямляют спины, поднимают подбородки и смотрят каждому в глаза без тени стыда.

Когда наконец-то все заканчивается, мы возвращаемся домой. Сидя на переднем пассажирском сиденье «Кадиллака» рядом с Кью, Беа оборачивается и смотрит на меня.

— Мы что состоим в мафии?

Если бы только все было так просто.

— Нет, милая, мы не в мафии.

Она с сомнением смотрит на Эсме, затем на Давину.

— Ты уверена?

— Не в том смысле, который ты имеешь в виду, — говорит Давина.

— Ни в каком. Мы обычная семья. — Немного помолчав, я добавляю: — Ладно, это неправда, но мы точно не мафиози.

— Мы гораздо интереснее, — пренебрежительно говорит Эсме.

— Почему та женщина на тебя накричала? Я думала, тебя сейчас изобьют. Она была в ярости.

Эсме усмехается.

— Твоя мать бы ее побила.

— Она всегда была невероятно сильной, — соглашается Давина. — Когда ей было столько же лет, сколько тебе сейчас, дорогая, она в одиночку срубила клен. Тебе не рассказывали эту историю?

Беа выглядит заинтригованной.

— Ты срубила дерево? Топором?

Я бы хотела сказать «нет», но у меня есть два свидетеля. Вместо этого я пытаюсь отвлечь внимание.

— Это было маленькое деревце.

Эсме гладит меня по руке.

— Она скромничает. Дерево было огромным.

Я должна была догадаться, что это не сработает.

— Оно был заражено. Изъедено жуками-вредителями.

— Теперь ты просто лжешь. С тем кленом все было в полном порядке.

Давина кивает в знак согласия.

— Если не считать его расположения.

Я делаю вдох и пытаюсь заблокировать воспоминание. Но чем сильнее я стараюсь, тем ярче оно становится, пока я не начинаю видеть его во всех красках под веками.

Дерево, о котором идет речь, росло прямо за железными воротами дома. У него была широкая крона с раскидистыми ветвями, которые отходили от основания ствола на несколько метров, что позволяло легко забраться на него.

Оно было хорошо видно из окна моей спальни. Я не могу сосчитать, сколько раз я просыпалась и видела, как на ветвях колышутся обрывки бумаги с написанными от руки ненавистническими посланиями.

Горите, ведьмы!

Блэкторнские шлюхи!

Возвращайтесь в ад!

Иногда там были чучела. Голые пластиковые куклы с гвоздями, вбитыми в грудь для украшения.

Кью забирался на дерево и снимал все, что там было, но я успевала это увидеть. Потом я пробиралась к мусорным бакам и дрожащими руками перебирала скомканные бумаги, а по моим щекам тихо катились слезы.

Каждое обидное слово было как свежая рана. И с каждым разом эти раны становились все глубже.

Мы так и не выяснили, кто это делал, но даже если бы и знали, это ничего бы не изменило. Никто ничего не мог сделать, чтобы остановить это.

Пока я — в буквальном смысле — не взяла дело в свои руки.

— Это было неправильно, — говорю я тихим голосом. — Дерево не виновато в том, что люди могут быть монстрами. Я бы хотела, чтобы клен выжил.

Через мгновение Эсме говорит: — Может, выживет еще.

— Этому пню почти двадцать лет.

Тетя загадочно улыбается.

— Некоторые вещи только кажутся мертвыми. Существует больше состояний бытия, чем ты можешь себе представить.

— Что тот старик в инвалидной коляске говорил о птицах, которые на него напали? Это было странно.

Я открываю глаза и вижу, что Беа смотрит на меня, подперев подбородок сложенными руками, а в ее зеленых глазах горит любопытство.

Я сохраняю невозмутимое выражение лица, когда отвечаю.

— Бедный мистер Крофт. Он упал и ударился головой. С тех пор он не в себе.

Давина фыркает.

— Беа, повернись и пристегни ремень безопасности, — произношу я.

Она подчиняется мне без возражений. Но как только дочь пристегивается, то выпрямляется и указывает пальцем прямо в лобовое стекло.

— Смотрите! Там пожар!

Я наклоняюсь вперед и выглядываю на улицу. Мы едем очень медленно, потому что перекресток впереди перекрыт оранжевыми конусами. Полицейский в форме машет рукой, показывая встречным машинам объезжать квартал. В нескольких сотнях метров от перекрестка три пожарные машины припаркованы перед домом, охваченным пламенем.

Из разбитых окон на втором этаже валит ядовитый черный дым. По наружным стенам взбираются оранжевые языки пламени. Крыша над крыльцом уже сгорела и лежит на лужайке в виде дымящихся куч почерневшего дерева.

Когда мы поворачиваем за угол, часть главной крыши обрушивается внутрь, поднимая в небо огромное облако пепла и раскаленных углей.

Кью ускоряется. Дом исчезает из виду. В воздухе остается только запах дыма.

— Тетушка Ди?

— Да, дорогая?

— Это был дом Бекки Кэмпбелл?

За черной сеткой вуали ее зеленые глаза горят пугающе ярким светом. Мимо нас в противоположном направлении с ревом проносится еще одна пожарная машина с включенными проблесковыми маячками и воющими сиренами.

— Это был он?

Давина поворачивает голову и смотрит в окно, ее губы изгибаются в легкой, загадочной улыбке.

Глава 5

МЭЙВЕН

Той ночью я снова не могу уснуть. В доме пугающе тихо, но кажется, что он наблюдает и выжидает. Каждый раз, когда я поворачиваю голову, тени ускользают от моего взгляда. Дважды мне кажется, что я слышу приглушенные рыдания, но когда прислушиваюсь внимательнее, звук растворяется в тишине.

Наконец, около полуночи, я выхожу из своей комнаты.

Убедившись, что с Беа все в порядке, я спускаюсь вниз. В доме темно и тихо, если не считать тлеющих углей в камине в большой комнате. Деревянный пол, отполированный многими поколениями, прохладный под моими босыми ногами. На кухне я наливаю в стакан воду из-под крана и, стоя у окна, пью ее. Затем возвращаюсь в большую комнату, чтобы взять какие-нибудь книги с полок.

Я включаю торшер и достаю тоненькую брошюру о домашних средствах на основе трав, а затем стою и просматриваю страницы, пока меня не отвлекает какой-то шум. Это был стук, раздавшийся прямо над моей головой.

Нахмурившись, я смотрю в потолок.

Закрыв книгу и склонив голову набок, я внимательно вслушиваюсь в тишину. И ничего не слышу. Но внезапное острое желание