Вкус греха - Уильям Гилл

Пандора решила принять участие в общей беседе.

– Мне кажется, что автор очень тонко подметил многие вещи, и… – начала она и умолкла, поняв, что до ее мнения никому нет дела. Собеседники Джеральдины как ни в чем не бывало продолжали разговор. Наконец в беседе наступила небольшая пауза.

– Пандора только что приехала из Лондона, – сказала, воспользовавшись этим, Джеральдина. – Я упросила ее немного поработать на мой журнал. Пандора согласилась сделать для нас материал о миссис Тэтчер; надо сказать, что госпожа премьер-министр исключительно щепетильна в вопросе о том, кому можно, а кому нельзя давать интервью.

Тон, которым это было сказано, подчеркивал, что Джеральдина открыла своим гостям некий важный секрет, и Пандора впервые почувствовала их интерес.

– Вы знакомы с миссис Тэтчер? Я просто восхищаюсь этой женщиной, – сказал мужчина, чье имя Пандора не разобрала. На вид ему было за пятьдесят. Лицо и глаза его были настолько же умными и проницательными, насколько дорогими были его часы. Пандора, которую позабавила импровизация Джеральдины, тем не менее почувствовала приступ раздражения – ей было не по душе, что она оказалась в центре внимания благодаря тому, что ее подруга солгала. Но она не могла возразить, не поставив Джеральдину в неловкое положение.

– Я с ней вовсе не знакома. Просто как-то мне довелось писать для одного журнала очерк о миссис Ганди, который мог привлечь внимание госпожи премьер-министра, – вывернулась она.

По тому, как Джеральдина подмигнула ей, Пандора поняла, что подруга тоже помнит ее материал, подготовленный для школьного журнала много лет назад.

Джеральдина обвела взглядом зал и обратилась к другой группе гостей, расположившейся неподалеку.

– Салли, дорогой, будь душкой и покажи Пандоре твоего нового Шнабеля, пока здесь еще не собралось слишком много народу, – попросила она. – Бедняжка просто умирает от желания увидеть его с того самого момента, как я ей о нем рассказала.

Человек, наводящий ужас на весь деловой мир, ежедневно в течение двенадцати часов заключавший сделки и разорявший других людей, Салли Голдсмит дома хотел наслаждаться покоем и уже давно усвоил, что самый прямой путь к достижению этой цели – не перечить жене. Извинившись перед остальными гостями, он повел Пандору в свою библиотеку.

– Никогда бы не подумал, что вы такая поклонница Джулиана Шнабеля, – заметил он.

– Понятия не имею, кто это такой.

Салли в явном замешательстве воззрился на Пандору.

– Что, черт возьми, происходит? – осведомился он.

– Джеральдина наплела всем про меня какую-то фантастическую историю, а потом попросила вас меня увести. Возможно, она просто хотела, чтобы я выглядела более значительной персоной, чем на самом деле, и решила сплавить меня куда-нибудь прежде, чем остальные меня раскусят.

Салли улыбнулся, взял с подноса у подошедшего официанта бокал с шампанским и вручил его Пандоре.

– Наверное, она все сделала правильно, – сказал он. – На вечеринках все слушают друг друга вполуха; через пять минут у них в памяти останется только то, что вы – человек, с которым стоит познакомиться, и не более того.

Они вошли в библиотеку, и Салли указал Пандоре на огромную картину, висевшую над диваном. На ней были изображены десятки разбитых белых тарелок на ярком радужном фоне. Не зная, что сказать, Пандора, поколебавшись, в конце концов спросила:

– Вам это нравится?

Салли бросил на нее острый взгляд.

– Джеральдина сказала мне, что я должен приобрести эту картину, и я предложил дилеру определенную сумму. Я не смотрю на картины. В музеях бываю только тогда, когда там устраиваются какие-нибудь светские сборища. Ну а вам нравится?

Пандора еще раз внимательно взглянула на картину.

– Боюсь, мне это не по вкусу, – произнесла она.

– Вы, британцы, странные люди, – сказал Голдсмит. – Почему, интересно, вы боитесь? Не убью же я вас за это. Сказали бы просто: «Нет, мне это не нравится». Когда твердо стоишь ногами на земле и четко определяешь свою позицию, гораздо легче жить, знаете ли. Ну что ж, пора возвращаться. Как-никак предполагается, что я здесь хозяин.

Когда они вошли в зал, к ним поспешила какая-то женщина.

– Салли! Салли, дорого-о-ой!

Незнакомка с пышными черными волосами и выразительными глазами, одетая в шелковое платье с декольте, довольно бесцеремонно оттеснила Пандору от Голдсмита. Салли, освободившись от ее объятий, решил познакомить дам:

– Пандора, это Мария Димитреску. А это Пандора Дойл.

Женщина быстро, но зорко оглядела Пандору с головы до ног, после чего снова уставилась на Салли, словно в гостиной не было никого, кроме него.

– Какой же ты гадкий, Салли, – заворковала она. – Ну, когда же ты побываешь у меня, противный? Ты сможешь вместе с другими нашими братьями и сестрами открыть новые грани твоей личности. – Говоря, Мария поправила галстук Голдсмита, хотя он был завязан безупречно. – Обещай, что придешь. Разумеется, и Джеральдина пусть приходит.

Минуту назад это была обычная вежливая беседа трех человек, но теперь тон Марии Димитреску стал таким интимным, что Пандора почувствовала себя лишней.

– Не знаю, – сказал Салли. – Поговори лучше с Джеральдиной.

– Вы оба просто прелесть! Джеральдина сказала мне, чтобы я поговорила с тобой. Почему бы вам не навестить меня в первый уик-энд мая? У меня будет герцогиня Бри-Монтваль, и Барри Лин специально приедет из Лондона. Приходи, Салли. Ну пожалуйста, – мурлыкала Димитреску, поглаживая лацканы Голдсмита. – Дэвид Бломфилд тоже приглашен, – добавила она.

Лорд Бломфилд был крупнейшим финансовым магнатом, который недавно удивил весь деловой мир, продав все свои акции, несмотря на то что рыночная конъюнктура была весьма благоприятной. Теперь в руках у него скопилось огромное количество наличности, и предполагалось, что лорд заинтересован в том, чтобы вложить деньги в какую-то недвижимость.

– Думаю, мы как-нибудь решим эту проблему, – смягчился Салли.

Перемена в тоне Голдсмита явно пришлась по вкусу Марии.

– Оревуар, дорогой, – прожурчала она с кокетливой улыбкой и, повернувшись к Пандоре, пробормотала: – Рада была с вами познакомиться.

Глаза ее в это время уже внимательно просеивали толпу гостей.

– Кто она такая? – поинтересовалась Пандора, когда Мария удалилась. Она давным-давно уже усвоила, что подобные вечеринки не просто светские рауты, куда люди приходят, чтобы пообщаться, но и нечто вроде охоты, где каждый ищет знакомства с теми, кто может представлять для него интерес – либо с точки зрения бизнеса, либо в смысле секса. В Лондоне, однако, все это не выглядело так откровенно: здесь игра шла, что называется, в открытую. Да и она сама пришла сюда с определенной целью.

– Мария? Она якобы знает способ прямого общения с Богом – не иначе у нее с Всевышним что-то типа «горячей линии». Надо сказать, что на этой ахинее она сделала очень неплохие деньги.