Титан и Титанида - Anne Dar

предупреждая остановиться, и в следующую секунду он не просто больше не смог сделать ни шага в моём направлении – он насквозь протаранил своим телом рубленую барную стойку и, пролетев через всю комнату, впечатался всем своим телом в противоположную стену!

Шок сменился ужасом. Это сделала не я… Или… Я?..

Я бросилась к нему, но он, естественно, был в полном порядке…

Физическое насилие – такой же запрещённый приём в здоровых отношениях, как и насилие психологическое. Против меня сыграла моя новообращённость, уже начинающая истекать, против Тристана сыграла зацикленность. Мы оба страстно обменялись извинениями, оба пообещали друг другу впредь не повторять допущенных ошибок… Над реанимацией пострадавшего – и дома, и в душах, – придётся поработать, мы оба это признали и оба согласились приложить все свои усилия, но в это время мы были слишком шокированы проявлением моего… Дара?.. А потому всё внимание в итоге вскоре сместилось на одно только это событие.

Всю оставшуюся ночь мы экспериментировали с проявлением моего дара, его силой и диапазоном. Подтвердилось наверняка: я владею металлокинезом. Могу притягивать и отталкивать не только титан, но, похоже, любой металл… Деформировать его, собирать и сплавлять, заставлять не только двигаться по ровной поверхности, но и парить в воздухе… И это только начало. Начало моего могущества, осознание которого ещё только должно прийти и ко мне, и к остальным…

Глава 33

Добромир с Купавой поженились прошлой осенью, перед рождением Душаны, до моего прихода на постоянное местожительство в чешские леса. Данко и Лада были парой двенадцатый год, но до брака Добромира и Купавы, а затем Конана и Джекки, не задумывались о собственной свадьбе. В итоге всё произошло спонтанно, быстро и… Атмосферно. Поздняя осень в этом году особенно красива: готика во всём – от голых веток деревьев, царапающих крышу часовни, до сизой туманной поволоки, окутывающей всю природу.

Церемония получилась уютной: все были одеты в обыкновенную, удобную одежду, только жених в клетчатом костюме и драповом шерстяном пальто и невеста в кружевном кремовом платье с юбкой-колокол; часовню украсили венками из сухоцветов; Купава играла на флейте во время обмена женихом и невестой заранее подготовленными ими, чарующими своей нежностью клятвами.

Сразу после завершения церемонии мы отправились на танцпол: деревянная сцена под открытым небом, между столбами горят тёплым светом лампы, рассеивающие серость дня… Все были счастливы и периодически менялись партнёрами по танцам, и только я танцевала с одним лишь Тристаном – потому что так хотела и потому что мне было приятно видеть счастье в его глазах.

Когда только начало смеркаться, все занялись неотложными делами: Данко и Лада удалились в пещеру для новобрачных, Купава отправилась кормить детей, Добромир поспешил позаботиться о своих животных, Тристан ушёл в дом молодожёнов по просьбе жениха – чтобы попробовать закончить работу с перебойной подачей электроэнергии, – Страннику было поручено собрать все лавки с вазонами, а я направилась в часовню, чтобы забрать из неё любимый венок Купавы – во избежание порчи грызунами, – и заодно запереть здание на амбарный ключ.

Уже спустя пятнадцать минут я сидела на лавке напротив часовни и, сжимая в правой руке большой венок из сухоцвета, а в левой тяжелый старый ключ, незаметно для себя погружалась в транс, навеянный моим не таким уж далёким прошлым:

“Ты пока что даже не представляешь, какой перед тобой сейчас откроется мир. Я покажу тебе самые красивые просторы и самые разноцветные моря. Ты увидишь величественные в своей древности горы, ты увидишь больше, чем доступно человеческому глазу…”.

Кажется, будто эти слова были сказаны Тристаном мне только вчера, но с момента их произношения идёт уже второй год…

Странник опустился на лавку подле меня, как всегда, бесшумно. Я уже перестала удивляться его способности двигаться не громче тени. Как и его навыку находить меня в моём уединении.

Разговор потёк необычно спокойной рекой:

– Ты счастлива с Тристаном?

– Металлы моногамны, Странник. Ни одна из известных нам пар ещё не распалась ради создания новых отношений. Мы как пазлы – нас не разбить, чтобы после сложить из нас новые картины. Как ни крути: картина всегда остаётся одной и той же – только одна Она плюс только один Он.

– Металлами мы не прожили ещё и первого столетия. Кто знает, какие открытия для нас ещё готовит наша металлическая жизнь?

– Я уже определила, с кем проведу свою металлическую вечность.

– Не старайся, – он едва уловимо ухмыльнулся, – ты никогда не станешь образцом занудства.

– Я в принципе не образец. Я эталон.

Как же спокойно течёт разговор… Невообразимо.

Мой взгляд украдкой падает на зеркальный браслет, который я намеренно заняла у Лады и закрепила на своём правом запястье. Цвет радужек глаз: смесь фиолетового с розовым… Ни разу у себя такого не видела.

Он снова заговорил:

– Из лучших побуждений мы друг друга бьём; Нет лучших двух зеркал, как мы вдвоём…

Я оторвала взгляд от зеркала, поняв, что я неосознанно промедлила, в результате чего он заметил…

– Откуда эти строки? – мой тон невозмутим.

– От меня.

– Хм…

– Красивый браслет.

– У тебя тоже красивые украшения. Путешествуешь налегке, при себе имея только их.

Он вдруг достал из-за пазухи чёрный шнурок, на котором висел небольшой замкнутый замок из серебра, и на его указательном пальце блеснуло готическое серебряное кольцо с синим камнем.

– Это подарки от смертных девушек, которых я любил и которых не смог уберечь от смерти.

– Как их звали?

– Первую, неповторимую, звали Томирис. Вторую, непреклонную, звали Ариэн. Они не первые, кого у меня отняла смерть. До Падения Старого мира у меня была семья: мать, родившая меня в восемнадцатилетнем возрасте, и младший брат десяти лет. На момент Первой Атаки мне было двадцать два года. Я был в Оттаве с матерью и младшим братом, когда Первая Атака упала на канадскую землю. Я оказался Неуязвимым, но мать и брат были Уязвимы… В отличие от многих Уязвимых, они не пережили Первую Атаку. Мне повезло не увидеть этого – вместо их смерти я увидел гибель швейцара на ресепшене нашего дома. Я прибежал в нашу квартиру за минуту до того, как в неё ворвался мой дядя – младший брат матери. Дальше начались игры на выживание. В Оттаве случился локальный переворот, бойня между гражданскими и военным, по сути своей – мясорубка, перемоловшая бóльшую часть города. Я не без помощи опытного дяди чудом выжил: мы смогли в последний момент прорваться через военный