Там, где кружат аспиды - Олеся Верева

* * *

Тоскливое утро принесло мало перемен в их тягостное настроение. Теперь всё держалось только на Догоде, и Лёля помогала ему как могла несмотря на то, что её собственные руки опускались от бессилия. Похвист выглядел таким же потерянным, как прошлым вечером. Он много молчал и больше думал, но Лёле казалось, друг её своим молчанием и апатией бережёт силы, что потребуются ему для спасения любимой.

— Похвист ведь не откажется, за ней пойдёт? — тихонько спросила она Догоду, собирая с ветки тонкие бурые иголки, заваренный настой которых бодрил тело и освежал разум, как явьские душистые травы.

— Конечно, пойдёт, — Догода уверенно кивнул и с тревогой посмотрел на брата, сидящего у костра, будто каменное изваяние. — Лёля, мне тяжело это говорить, особенно тебе… Но, кажется, мы с ним в Явь уже не вернёмся.

— Даже думать об этом не смей! — Лёля поняла, что её возражение прозвучало слишком уж слабо. А как возразить, если она сама ни единого выхода не видела, при котором всё на круги своя вернулось бы.

— Был бы здесь Чернобог, у нас хоть какой-то шанс остался, а так… — Догода обречённо развёл руками. — Знаешь, а я бы ушёл…

— И я бы тебя не осудила, Ульяна тебе никто. Тебе не понять ни Похвиста, ни меня. Аука, может быть, поняла бы, почему мы остались… Но я не злюсь на тебя, совсем нет. Мне просто… страшно очень…

Собранные иголки просыпались сквозь пальцы, покрывая серый песок бурыми узорами. Да и не жаль, всё равно она собирала их больше для того, чтобы отвлечься, не думать, в какой безвыходной ситуации они оказались. Лёля подняла глаза на черно-коричневый ствол дерева. А в сказках всё совсем не так… Нянюшка рассказывала, что всегда есть кто-то смелый, кто-то сильный, кто-то, кто один против всей рати чужой выступить может. Возможно, Похвист и Догода были теми богатырями, что в сказках девиц из беды выручали, но она, скорее, сама на смерть пошла бы, чем их в бой отправила. Потерять их даже ценой победы — ничего ужаснее и придумать нельзя, не надобно ей такой сказки.

Догода подошёл сзади и обнял её. Лёле не нужно было дар свой использовать, чтобы понять, не ей одной страшно и беспокойно. И что самое удивительное, никто из них не тревожился за собственные жизни.

— Может быть, мы сами себе врага лютого нафантазировали, — заговорил Догода после того, как несколько минут они молчали. Лёля потёрлась щекой о плечо Догоды и прислонилась спиной к его груди, желая продлить это чувство тепла и взаимной поддержки. — Что нам с Похвистом какой-то Водяной? Пусть даже смог он сюда с войском пробраться. Они же твари водные, совладаю с ними огнём своим.

— А аспиды?

— Аспиды меня больше всего волнуют. И силы мои с ними наравне, и отчего вдруг создания Нави на помощь явьской нечисти пришли? И что за всадники аспидами теми управляют? Жалею я, что из внуков Стрибожьих здесь только я и Похвист. Кабы мог клич я кинуть, кабы собрались все семьдесят и семь ветров…

— Не пришли бы они, — покачала головой Лёля. — Не ради русалки. Ты и сам за брата переживаешь, а до Ульяны тебе дела нет.

— Зря ты думаешь, что только Похвист мне покоя не даёт. — Догода развернул Лёлю лицом к себе. — А как же ты? Кого из вас двоих мне выбрать, подскажи? За кем пойти? За ним в бой бессмысленный, чтобы голову там сложить, или за тобой, к жизни новой, но полной терзаний о том, что брата не спас?

— Ох, Догода… — Лёля прильнула к нему, прижалась лицом к рубахе. — Зачем мы выросли? Почему нельзя вечно детьми быть?

— И я хотел бы снова мальчишкой оказаться. Хотел бы ношу свою на плечи чужие переложить. Но, если бы ребёнком я был, смог бы так сделать?

Догода мягко взял её за подбородок, вынуждая запрокинуть голову, а затем коснулся губ Лёли своими губами мягко и нежно. И глупо было, и легкомысленно целоваться посреди такого горя, но мысли Лёлины яснее стали, как после настоя из иголок, что у ног её лежали. Пока могут целовать они друг друга — жизнь не кончается, а значит, бороться нужно, пусть даже шанс на выигрыш и невелик.

Наверное, и Догода почувствовал то же самое. Когда отстранился он, глаза его голубые огнём решимости пылали.

— Мы с Похвистом на разведку слетаем — так быстрее будет, да и посмотрим заодно, сможем ли долететь до вражеского лагеря или ногами идти придётся. Ты за нас не волнуйся, я умирать не собираюсь, у меня ещё планов на эту жизнь много. — Догода лучезарно улыбнулся. — Коли силой победить не сможем, мы хитростью пойдём. Выкрадем зазнобу Похвиста, как они её у нас выкрали. А ты здесь побудь, у костра. Увидишь что-то — сразу беги в расщелину и там прячься.

— Вы только осторожно действуйте, — разволновалась Лёля. — Осмотрите издали всё, а потом возвращайтесь, вместе обмозгуем, как Ульяну вызволить. Даже если увидите её, удержи Похвиста, не дай без раздумий в битву броситься.

— Удержу. Клянусь тебе, что удержу. Да и он головой думать привык, а не сердцем. Всё же бог ветра ледяного.

Когда улетели оба брата, Лёля немного духом воспрянула. Ну а что, неужто они, три бога, с нечистью водной не справятся? Справятся, конечно. Даже её дар пригодится, чтобы раны Похвиста и Догоды исцелить, если вдруг достанет их нежить какая поганая. Ох и нажалуется она потом Морене на порядки в её царстве, ох и наведёт здесь Чернобог шороху! Надо же, под носом у них нечисть явьская буйствует, а они не знают ничего! Ещё и мостом своим похвалялись, что только богов и людей пропускает, а духов нечистых огнём жжёт. Ну, с другой стороны, оно и понятно, попробуй за владениями такими обширными уследи! Даже хорошо, что забрели они по ошибке в пустошь эту, пусть знает Чернобог, где слабина на территориях его.

Со склона покатились мелкие камушки. Лёля задумчиво посмотрела на них, погруженная в размышления. Совсем недавно с Догодой она рассталась, а уже скучала по нему и переживала, не случилось бы чего. Сильный он, очень сильный, бог её жаркий, огненный. А сейчас, ответственность свою осознавая, он, возможно, и посильнее Похвиста будет. И всё равно, неспокойно стучало сердце, тревога необъяснимая изнутри съедала.

— С женихом своим поздороваться не хочешь, любезная невестушка?

Чужой, незнакомый голос мягко нарушил тишину, обрезав напряжённые внутренности Лёли холодными ножницами. Она быстро вскинула голову и