Временная жена - Катарина Маура

— Почему ты не можешь просто позволить нам быть счастливыми? — шепчет он, и я чувствую, как его плечи едва заметно дрожат. — Я не тот, кто предал тебя, Валентина. Так почему я плачу за это цену?

— Лука, я… — я пытаюсь что-то сказать, но слова застревают в горле.

— Я люблю тебя, Валентина Виндзор, — его голос наполнен мукой, полной противоположностью его признанию. — Я, блядь, люблю тебя. И я устал делать вид, что нет.

Он отстраняется, садится на край кровати, опуская голову в ладони.

— Я не могу так больше… — его голос почти не слышен.

Я остаюсь на месте, смотря на него, чувствуя, как во мне растет страх. Впервые за долгие годы я боюсь потерять кого-то больше, чем боюсь быть раненой.

И прежде чем я успеваю обдумать это, мое тело движется само. Я подползаю к нему, обхватываю его сзади, прижимая лоб к его плечу.

— Тогда давай перестанем притворяться, — выдыхаю я, зарываясь лицом в его кожу. — Давай просто перестанем, Лука. Потому что, кажется… я тоже люблю тебя.

Глава 49

Лука

Моя голова резко поднимается, когда я слышу ее слова. Голос едва выше шепота, словно она боится, что само признание разрушит все.

— Скажи это еще раз, — требую я, резко поворачиваясь к ней.

Она смотрит на меня, ее безупречные глаза полны уязвимости, а длинные волосы падают на плечи, прикрывая тонкую ткань алой шелковой пижамы. Конечно, именно сегодня она надела красное.

— Я люблю тебя, — снова шепчет она.

Я тяну ее к себе, сажая к себе на колени.

— Еще раз.

— Я люблю тебя, Лука, — она закрывает глаза, будто это запрещенное признание, будто оно рушит все, что она так тщательно выстраивала. — Я знаю, что не должна. Знаю, что это не было частью нашей сделки… но я люблю.

— К черту сделку, — отвечаю я, врываясь в ее пространство. — Она была нужна только потому, что это был единственный способ сделать тебя моей.

Я запутываю пальцы в ее волосах, прижимая к себе, пока сердце колотится в ребрах, пока дыхание перехватывает от эмоций. В ее глазах все — страх, сомнения, открытость, которую она не дает никому. Слова не успокоят ее, но время сможет.

Я наклоняюсь и целую ее, глубоко, медленно, вкладывая в этот поцелуй то, что не выразить словами.

— Лука… — она шепчет, когда я плавно укладываю ее на кровать. Волосы разливаются по подушкам, она выглядит такой беззащитной, такой доверчивой, такой моей. Как мне никогда ее не разочаровать?

Я нависаю над ней, прижимаюсь губами к шее, чувствую, как она вздрагивает.

— Я люблю тебя, — говорю я ей прямо в ухо, затем спускаюсь ниже, к ключице. — Я люблю каждую, блять, клетку твоего тела, миссис Виндзор.

Ее пальцы зарываются в мои волосы, когда я медленно двигаюсь ниже, целуя ее грудь. Она стонет, когда мои губы обхватывают ее сосок, и я не могу не усмехнуться, ощущая, как она вся дрожит подо мной.

— Моя прекрасная Ледяная Королева, — шепчу я, а моя рука скользит ниже, проникая туда, где она уже горячая, влажная. — Ты течешь для меня. Чувствуешь? Ты вся течешь на мои пальцы.

Она вспыхивает, и я сжимаю ее сосок между зубами, ловя ее реакцию. Одним плавным движением ввожу в нее два пальца, наблюдая, как она выгибается навстречу.

— Лука… — ее голос дрожит, в нем мольба. — Пожалуйста…

Я отстраняюсь, усмехаясь.

— Пожалуйста, что?

Чувства захлестывают меня. Я не знал, что можно любить кого-то так сильно, так безоглядно.

— Пожалуйста, трахни меня.

Блядь.

— Ты нужна мне ближе, — выдыхаю я, откидываясь на подушки, усаживаясь. — Иди сюда.

Она медленно забирается ко мне, ее пальцы тянутся к поясу моих боксеров, и в следующую секунду мой член оказывается освобожденным.

— Если хочешь его, бери, — я смотрю ей прямо в глаза. — Я полностью твой, Валентина.

Она ухмыляется, хватает меня за ствол, ведет головкой вдоль своей влажности, прежде чем опуститься на меня.

— Блядь… — я зажмуриваюсь, теряюсь в ощущении ее вокруг себя. — Я так чертовски люблю твою киску.

Она тихо смеется, звук ее смеха пробирает меня до костей. Я хватаю ее за талию, другой рукой удерживаю ее лицо, большим пальцем проводя по ее нижней губе, пока она начинает двигаться.

— Я люблю тебя, — шепчет она, принимая меня до последнего дюйма.

Черт.

— Ты воплощаешь в реальность каждую мою мечту, — рычу я, вцепляясь в ее бедра. — Но я не могу быть с тобой нежным сейчас, Валентина.

Я удерживаю ее крепко, резко толкаясь вверх, и она вскрикивает, ее ногти впиваются в мои плечи. Никогда раньше ее тело не ощущалось так восхитительно. Я зарываюсь пальцами в ее волосы, притягиваю ее ближе, ловлю ее губы в поцелуе. Я хочу раствориться в ней, хочу, чтобы эта ночь никогда не кончалась. Она двигается, перекатывая бедра, и я чувствую, как внутри меня что-то ломается, как я перестаю сдерживать то, что сдерживал так долго.

Ее губы касаются моих, она шепчет мое имя, запинаясь, задыхаясь.

— Я люблю тебя, — повторяю снова и снова, мое сердце бешено колотится от эмоций, которые я больше не могу сдерживать. Я так долго держал это в себе, что сегодня вечером эти слова отказываются оставаться внутри.

— Я тоже тебя люблю, — ее голос звучит, как чертов рай.

Слушать, как она это говорит, с этим ее тягучим, теплым тембром, пока ее горячая киска обхватывает меня? Блядь. Это лучше, чем любой сон, который я когда-либо видел. То, как она двигается на мне, доводит меня до безумия. Я держусь из последних сил, когда ее стоны становятся громче. Смотреть, как она теряет контроль ради меня, — это привилегия.

— Лука… — она выдыхает, отрываясь от моих губ. Ее рука скользит по моим волосам, и она крепко сжимает их, прижимаясь лицом к моей шее. Я так сильно люблю ее.

Я тихо смеюсь, когда хватаю ее за бедра и начинаю двигаться быстрее, глубже, ровно так, как ей нужно. Она на грани, и мне нравится, как она полностью теряет контроль, когда приближается к этому.

— Да… — стонет она. — Пожалуйста.

Я прикусываю губу, когда она вдруг жадно втягивает кожу на моей шее, оставляя отметину. Она никогда раньше не делала этого. И, черт подери, тот горячий укол возбуждения, что пронзает меня, почти заставляет меня кончить.

Она сжимается вокруг моего члена, и я резко выдыхаю, теряя себя полностью.

— Блять, Валентина… — бормочу я.

Слышу ее стоны у себя в ухе, ее губы прижаты к моей шее. Черт возьми. Я