Жестокое завоевание - Лилит Винсент

13

Троян

Смятая пижама. Руки и внутренние поверхности локтей в синяках от игл для подкожных инъекций. Потертый кислородный баллон. Бесконечные гребаные таблетки, которые нужно глотать. Атрибуты медленной смерти банальны и безобразны.

Хотел бы я уйти в сиянии славы, чего-то жестокого и захватывающего, что вызовет благоговейный трепет на лицах воинов Братвы. Перестрелка с федералами. Автомобильная погоня на высокой скорости, закончившаяся огненным шаром.

Но я никогда не была гламурной. Это всегда был мой брат Кристиан.

Сейчас середина дня, и из коридора доносится шум. Зеня была в Шахте, но, может быть, она пришла домой рано.

Я стаскиваю истощенные ноги с кровати, хватаюсь за ручку кислородного баллона и поднимаюсь с матраса. Я буду встречать свою дочь на своих двоих столько, сколько смогу, и я еще не умер.

На моем лице улыбка, когда я тащусь вместе со своим кислородным баллоном. Сделать Зеню моей наследницей два года назад было правильно. У нее сильный и устойчивый характер, как и у меня, и она понимает долг, в отличие от кого-то, кого я мог бы упомянуть в этой семье. Ни разу Зеня ни на что не жаловалась мне и не спорила со мной только для того, чтобы услышать звук собственного голоса. Она хорошая, надежная девушка, и из нее вырастает сильная молодая женщина. Я горжусь ею и должен говорить ей об этом чаще. Я скажу ей прямо сейчас, просто потому что могу. У меня больше нет времени терять.

Но когда я подхожу к открытой двери ее спальни, я обнаруживаю, что внутри не Зеня. Это Кристиан.

Он копается в ее вещах и еще не заметил меня. Он открывает ящики, перебирает ее одежду, заглядывает в шкатулки с драгоценностями. Меня бесит, что он вот так вторгается в ее частную жизнь, но главное чувство, которое заполняет мои вены, — это зависть, когда я вижу его высоким и сильным в своем дорогом костюме. У него впереди вся оставшаяся жизнь, а я опираюсь на кислородный баллон в руинах.

Это чертовски несправедливо.

— Что ты здесь делаешь? — Я хриплю.

Кристиан оглядывается через плечо и видит меня, но в его глазах нет вспышки вины из-за того, что его поймали, когда он рылся в вещах моей дочери. — О, привет.

— Я сказал, что ты здесь делаешь?

— Не ваше дело. — Кристиан снова поворачивается ко мне спиной, продолжая прикасаться к вещам Зени, как будто она принадлежит ему. Его скучающий, наглый тон вызывает ярость в моем сердце. Кристиан не вернулся в эту семью, потому что не считал себя нужным. Он вернулся по своим эгоистичным причинам.

— Ты обращаешься с моей дочерью так, как будто она твоя собственность, и так было всегда.

Кристиан поднимает голову и смотрит в стену, но не оборачивается.

— Ты не собираешься это отрицать? — Я спрашиваю.

Когда он говорит, его голос холодный и тихий. — Ты ничего не знаешь о том, как я отношусь к Зене.

Вся злость, вся зависть, которые я испытывала к своему брату с тех пор, как мы были подростками, собираются в моей груди. Кристиан возмутитель спокойствия. Кристиан очаровашка.

Кристиан фаворит .

Он раздражал наших родителей, но они все еще обожали его. Женщины всегда влюблялись в себя из-за его внимания, хотя он относился к ним как к мусору. Он никогда искренне не любил другого человека, кроме себя. Я всегда подозревала, что из нас двоих Зеня любит его больше. Теперь, в конце концов, я верю в это, и это чертовски больно.

— Я знаю много. Ты обращался с Зеней, как с продолжением твоего собственного эго, с тех пор как ей исполнилось четырнадцать. Все, что ты любил, должна была любить и она, даже не задумываясь о том, что нужно этой девушке или что подходит ребенку. Она потеряла мать. Ее мачеха. Ее невинность…

— Ее дядя, — рычит Кристиан. Он берет что-то с ее туалетного столика и кладет в карман. Оборачиваясь, он складывает руки и смотрит на меня. — Благодаря вам.

В его глазах столько гнева, что я почти обожжусь. Всякий раз, когда он находится со мной в одной комнате с момента своего возвращения, он либо смотрит сквозь меня, либо смотрит на Зеню. Его улыбки для Зени. Он обращается со мной так, как будто я уже мертв.

— Без тебя у этой девушки было место, чтобы дышать. Ты всегда ужасно влиял на мою дочь.

Взял ее на стрельбище, когда ей было шесть. Шесть . Рассказал ей больше, чем ей нужно было знать, об истинном роде деятельности семьи, когда ей было всего двенадцать. Дать ей оружие и научить пользоваться им. Позволить ей увидеть, как он пытает и убивает. Осмелившись попытаться проникнуть в его дом. Зеня всегда боготворила Кристиана, и он манипулировал ею, чтобы она стала такой же, как он.

— Без меня она стала перегруженной работой, стрессовой и несчастной — рычит Кристиан. — Когда ты в последний раз заставлял ее улыбаться? Когда вы в последний раз открывали рот и не для того, чтобы что-то требовать от дочери? Я заставляю ее смеяться. Я делаю ее счастливой .

Мои кулаки сжимаются так сильно, что дрожат. — Я позабочусь о том, чтобы у моей наследницы было все необходимое, чтобы она могла занять мое место, когда придет время.

— Чушь — говорит он, и в его голосе звучит резкое осуждение. — Ты используешь ее. Она не учится у вас. Она твой инструмент. Я даю Зене то, что ей нужно, чтобы выжить в этой жизни и защитить себя. Со мной она расцветает.

— Ты слишком много ей даешь. Она убила человека в четырнадцать из-за тебя.

— А если бы не она, ее бы изнасиловали так же, как Чессу! — Кристиан кричит во все горло. Внезапно он тяжело дышит и обнажает зубы. — Думаешь, ей было бы лучше так? Да пошел ты, Троян. Да пошел ты .

Боль пронзает меня. Конечно, я так не думаю. Она моя дочь. Моя маленькая девочка. Я не хотел этого для Зени не больше, чем для Чессы, но с той ночи я почувствовал, как моя дочь отдаляется от меня и приближается к Кристиану, и это несправедливо. Я должен был дать ей этот нож, чтобы спасти себя, но я точно знаю, что не дал бы, даже если бы она попросила его, потому что я думал, что ты не должен так воспитывать дочь.

После того, как она убила человека, я все еще не знал,