Жестокое завоевание - Лилит Винсент

что говорить или делать в ее присутствии. Я подвел Зеню. Я так сильно подвел ее, и теперь я не могу не ненавидеть человека, который одним своим присутствием тычет мне нос во все мои неудачи.

Кристиан шагает ко мне, сжав кулаки по бокам. — Что я найду, когда вернусь сюда? Зеня совершенно незащищен. Мужчины этого города окружают ее, как голодные волки, и ты ничего не сделал, чтобы остановить их.

— Ну, что я могу сделать? — хрипло кричу я. — Я застрял в этих обломках тела. Я позволил тебе вернуться домой, не так ли? Ты должен защищать ее. Вместо этого вы вернулись к своим старым привычкам, балуете ее и манипулируете ею, чтобы она была такой, какой вы хотите.

— Я встал на колени перед этой девчонкой. Возможно, я хотел — было время, когда месть… — он замолкает, пытаясь подобрать слова. — Если ты все еще думаешь, что я здесь ради себя, а не ради нее, ты слеп и жалок.

— Я не так слеп, как вы думаете, — холодно говорю я.

Я вижу, как он смотрит на нее.

Вижу.

Моя дочь.

Его племянница .

В последнее время я начал задаваться вопросом, есть ли что-то в ее выражении лица, когда она смотрит на него, и от этого моя грудь сжимается так, что я не могу дышать. Я не поверю, что Зеня хочет Кристиана так, как женщина хочет мужчину. Я отказываюсь даже рассматривать эту идею. Если и происходит что-то странное, то все на стороне Кристиана, и я должен положить этому конец.

— Что ты только что взял из ее комода? — Я требую.

Кристиан ничего не говорит.

Я хочу, чтобы он дрался со мной. Оскорби меня или попытайся ударить меня, чтобы я мог его прогнать, но он ничего не делает, только смотрит на меня с жалостью в своих голубых глазах.

Его жалость жжет, как кислота.

Я вытягиваюсь так высоко, как только могу. Ворует у Зени сейчас, да? — Ты вернулся только за моими деньгами и властью и думаешь, что сможешь заполучить их через мою дочь. Если ты воруешь у нее, ты воруешь и у меня. Ты можешь уйти из моего дома. Тебе здесь больше не рады. Ты можешь покинуть этот город и больше никогда не возвращаться.

Убийство пылает в глазах Кристиана. Мое сердце бешено колотится в груди, я уверена, что вот-вот умру от рук брата. Но затем он безмолвно обходит меня вокруг, и мгновение спустя я слышу, как он быстрым шагом спускается по лестнице.

Когда входная дверь хлопает, я шатаюсь и хватаюсь за дверной косяк. Я представляю убитое горем лицо Зени и слышу ее голос, но она не спрашивает меня, как Кристиан мог бросить ее. Она умоляет знать, как я могу изгнать его. Почему я снова прогнала своего брата своей эгоистичной гордостью и ревностью, когда ей нужен он, а не я.

В доме тихо, и я чувствую, как одиночество неудачи просачивается в мой ходячий труп.

14

Зеня

Щелчок замка входной двери подобен выстрелу, гремящему посреди ночи. В доме тихо, и я прислоняюсь к входной двери.

Прошло всего несколько часов с тех пор, как я узнала, что беременна. Я пошел прогуляться, чтобы подумать, как лучше справиться с этим. Я должен сказать Кристиану. Я должен кому-то рассказать . Давление внутри меня становится все выше и выше.

— Зеня, это ты? — Папа шаркает по лестничной площадке, а я бросаюсь наверх и помогаю ему спуститься, неся для него кислородный баллон.

— Нам нужно поместить тебя в спальню на первом этаже, — говорю я ему, но он качает головой.

— Мне нравится моя собственная комната. Я не хочу двигаться. — Он изучает мое лицо с тревогой в своих затуманенных глазах. — Тебя что-то беспокоит, Зеня?

Я помогаю ему сесть на диван в гостиной, мои мысли бегают. Мне нужно сказать папе, но первым, кто узнает об этом, должен быть отец.

— Дай мне просто поговорить с Кристианом. — Я достаю телефон и звоню ему. Почти всегда он отвечает после второго звонка, но на этот раз он дважды переходит на голосовую почту. Я хмурюсь и кладу телефон на кофейный столик. — Он не отвечает.

Когда я поднимаю глаза, у папы странное выражение лица. Тщательно пустой, как будто он скрывает какие-то сильные эмоции, и по моему позвоночнику пробегает тревога.

— Ты знаешь, где Кристиан?

— Не имею представления. — Но он не говорит это так, будто озадачен. Он говорит это с удовлетворением.

— Что случилось? Вы с Кристианом поссорились?

— Почему он вдруг стал Кристианом? Ты всегда называл его дядя Кристиан.

Папа отклоняется, и я чувствую скачок артериального давления. — Папа. Что произошло между тобой и Кристианом?

Выражение лица папы становится мужественнее. — Он был здесь несколько часов назад. Я снова отослал его.

— Почему? Потому что меня здесь не было? — спрашиваю я, озадаченно нахмурившись.

— Нет. Для блага.

Меня охватывает паника, и я кричу: — Что? Почему?

— По той же причине, что и в прошлый раз. Он топчет всю эту семью и не заботится ни о ком, кроме себя.

— Это не правда! Если Кристиан сделал что-то не так, то он должен ответить за это, но вы не можете изгнать его без причины.

— Он вернулся домой за властью и местью. Он чуть не признался мне в этом, — бурчит папа, его дыхание становится затрудненным.

Я помню Кристиана на складе в ту ночь, когда он вернулся. В последующие дни. Гнев горел в его глазах, особенно когда он смотрел на папу. Я чувствовал его жажду власти и сам сказал ему, что не позволю ему отобрать что-либо у меня.

Но в последующие недели я видел, как злость тает в его глазах. Он неустанно работал рядом со мной; со мной, а не против меня. Я бы почувствовал, если бы он все еще планировал отобрать у меня мое положение папиного наследника.

— Если он вернулся в гневе, он остался из-за любви. За последние несколько месяцев он доказал мне, что ему все равно, быть твоим наследником или править этой семьей. Он заботится о нас.

Но папа не смотрит на меня и качает головой. Этот разрыв между ними больше, чем тот, который был вызван бессердечным моментом Кристиана со стриптизершей и тюбиком помады. Как будто папа возлагает всю вину за потерю жен и смерть от рака на ноги своего брата.

Я подхожу к папе и становлюсь перед ним на колени, беру его руки в свои. —