Тэррлисс - Лия Стеффи

заполняет каждую частичку твоего организма, автоматически перестаешь ее чувствовать. Тело привыкает, и появляется ощущение, что это то самое состояние, которое и должно быть. Ты забываешь о том, что такое спокойствие. Твои глаза не помнят, что значит не плакать. А потом тебя охватывает равнодушие. Будто кто-то пинком вытолкнул все желание жить и к чему-то стремиться. Однако в голове порой крутятся мысли о том, чтобы боль возросла и ты в конце концов умер от нее.

В такие моменты это кажется самым верным решением. Просто умереть и ничего не чувствовать.

Но ты продолжаешь дышать. И уже не понимаешь, то ли ты такой сильный, то ли они слабые, раз не могут прикончить тебя. Просить у Бога слабости для себя или силы для них? Непонятно. Мне больше ничего не нужно. Эти люди окончательно сломали мою психику, и теперь я точно никогда не смогу стать прежним человеком, которым была раньше. Вот моя личная точка. Точка невозврата Филиссы Бенуа.

Терпкий запах курительной смеси пробил дыхательные пути. Холод, исходящий от ледяного бетонного пола, впивался в кожу, пробираясь до костей. Во рту чувствовался солоноватый привкус крови. Медленно открывая глаза, я видела лишь темноту, которая давила на глазные яблоки. Тишина пугала, ведь она длилась достаточно долго, что означало одно: они скоро вернутся.

Я нахожусь здесь не слишком много времени, но уже успела всем сердцем возненавидеть это место. Хочу, чтобы все моральные уроды, которые издеваются над людьми, просто массово сдохли. Хочу, чтобы они страдали в миллион раз сильнее. Хочу лично взять что-то до жути острое и вспороть их животы так, чтобы наружу вывалились их кишки. Я ненавижу таких людей. Ненавижу тех, кто рушит внутренние миры других. Что они о себе возомнили? Кто они такие? Глупо верить в справедливость. Ее просто нет. Но я искренне надеюсь: когда-нибудь наступит момент, когда каждая тварь, обидевшая того или иного человека, будет гореть и молить о пощаде.

Попытавшись встать с пола, я закашлялась и выплюнула кровь. Все тело ужасно болело. Какое счастье, что я сейчас себя не вижу. Это последнее, что хотелось бы делать. Кажется, от девушки, которой все восхищались и завидовали, не осталось и следа. Я никогда не блистала внутренней красотой, ведь мой мирок давно прогнил. Но внешняя оболочка хоть как-то спасала. Теперь нет и ее, я уверена. Когда этот ублюдок провел лезвием ножа по моей щеке, я думала не о боли и не о крови, которая лилась потоком, а о том, что у меня останется огромный шрам, который просто-напросто изуродует меня окончательно.

Не представляю, что они со мной делали, когда потеряла сознание. Даже знать не хочу. Может, это и плюс, что я отключилась, иначе бы все чувствовала. Какие же люди ничтожные. Какие грубые. Два здоровых мужика издеваются над девушкой. А она не может постоять за себя, но лишь потому, что у нее нет никаких сил. Разве это справедливо?

Я медленно шла куда-то, нащупывая пальцами стены и какие-то предметы. Но черт бы побрал все это – как здесь темно! Хоть глаз выколи! Ничего не видно! Послышались голоса, я вздрогнула, и на несколько секунд мое сердце остановилось. Сглотнув подступившую к горлу слюну, вжалась в угол и зажмурилась. Если они возвращаются, мне стоит подготовиться к новой волне боли.

А ведь совсем недавно я была уверена, что самый ужасный человек в моей жизни – Эдвард. Всем сердцем его ненавидела и вспоминала то, что он сделал. Но теперь его поступки кажутся безобидными… Почему-то, когда я вспоминаю его, мне становится легче. Может, потому, что я, наконец, поняла: это был единственный человек, который меня и правда любил всю жизнь. И изначально не он сломал меня, а я его.

Окунемся в прошлое

Филисса лежала на больничной койке и таращилась в потолок. После того как ее сбил Эдвард, минуло несколько дней. Подавленная, она не могла поверить в случившееся. Не могла даже вообразить, что он будет способен на такое. В голове всплывали картины из детства. Прокручивались все те моменты, когда Эд, влюбленный в нее, всячески пытался заинтересовать Лиссу своей персоной.

Разумеется, она сразу догадалась, что небезразлична для мальчика. Лиссе было искренне его жаль, именно поэтому она старалась игнорировать его чувства, решив, что когда-нибудь он забудет о ней. Но Эдвард не забывал. Если быть точнее, даже не пытался.

В дверь постучали. Лисса вздрогнула и скосила на нее взгляд. Спустя несколько секунд стук повторился.

Она сглотнула и прохрипела:

– Да, входите.

Кто-то по ту сторону двери явно услышал ее слова, но пока что не спешил. Лисса продолжала перебирать варианты тех, кто мог сюда пожаловать. В конце концов, дверь отворилась, в проеме показался человек, который являлся виновником несчастья, приключившегося с ней. При виде него она резко вдохнула воздух, села на койке и сжала больничную простыню. Душу охватил жуткий страх, перемешанный с ненавистью.

Эд устремил взгляд на Лиссу, а потом захлопнул за собой дверь и сделал пару шагов в сторону кровати.

– Уйди отсюда! – твердо сказала Лисса.

Он остановился и посмотрел на нее. Его взгляд был красноречивее любых фраз. Там было сожаление, ненависть к самому себе, нежелание жить.

– Лисса… – тихо произнес он.

– Кто тебя сюда пустил, мать твою?! – Филисса начала вставать, но, когда ступни коснулись пола, ее резко качнуло от слабости, и она едва не упала. Реакция Эда была молниеносна: он успел подхватить ее, крепко прижав к груди.

В ноздри Лиссы ударил его запах, смешанный с перегаром. На глазах навернулись предательские слезы, девушка поморщилась и вырвалась, а потом резким движением оттолкнула Эда.

– Ты еще и пьяный приперся?! – выкрикнула она.

– Лисса, я не пьяный, я…

– Вали отсюда! Что тебе надо? – Лисса пятилась и неотрывно смотрела на него.

– Послушай, глупо сейчас говорить о том, что я не хотел… и это случайность. То, что произошло, не прощается, но все-таки… – Эд начал подходить к ней, но Филисса продолжала давать задний ход, пока в конечном итоге не уперлась в белую стену.

– Давай без гребаных но, Эдвард! – выдавила она и вытерла стекающие по лицу слезы. – Я уже давно относилась к тебе как к самому последнему ничтожеству, но теперь… Ты убил своего ребенка. Ты чуть не убил меня. А теперь ты смеешь приходить сюда и оправдываться? Да я бы на твоем месте