На горизонте – твоя любовь - Нетта Хайд

Мы с Хантером должны были бы представлять собой идеальную пару для Санни и Джереми. Но, по правде говоря, мы больше напоминаем пару… какую? Пару, которая игнорирует друг друга? Потрясающе. Я, наверное, должна радоваться тому, что он не трогает меня, не провоцирует словами и действиями, как это было всего неделю назад, но внутри я чувствую только усиливающееся раздражение.

Это сводит меня с ума.

Подойдя к столу с напитками, я беру один из бокалов с шампанским и опустошаю его в один глоток, даже не чувствуя вкуса. Тут же беру еще один. Раз уж с «любимым парнем» сегодня не сложилось, я хотя бы смогу поесть и напиться, пока не почувствую себя расслабленно или пока не начну плясать голой в фонтане, например. Или, что еще «интереснее», – вешаться на шею какому-нибудь приглашенному гостю. Я ведь больная на голову, да?

Кого я вообще спрашиваю? Все, кто знаком со мной, уже давно поняли, что такой человек, как я, не будет действовать так, как поступили бы другие.

Беру в руки тарталетку с роскошной красной икрой, собираясь насладиться хотя бы этой малостью, но тут ко мне подбегает запыхавшаяся после танца Санни. Она вытаскивает ее из моих рук, аккуратно прикусывая зубами.

Я смотрю на нее, на ее сияющее лицо, на эту легкость и радость, которые теперь, кажется, всегда ее сопровождают.

– Прости, – смеется она, пережевывая лакомство, – я просто такая голодная. С самого утра ничего в рот не брала.

«Теечка, без шуток, пожалуйста», – прячу свою тупую шутку глубоко в мыслях, показывая мягкую улыбку на лице.

– Ничего страшного. – Беру еще одну, наблюдая за тем, как ее глаза жадно блестят от голода. – Санни, тебе бы следовало поесть.

– Если я съем хоть кусочек лишнего, платье точно разойдется по швам! – смеется она. – Я его еще до беременности купила, а теперь моей малышке уже почти два месяца.

Слово «малышка» эхом отдается внутри меня, как будто кто-то рубит грудную клетку тупым молотком, от которого не разрывается внутри все, а просто ломается.

– Малышке? Вы так рано узнали пол? – стараюсь звучать легко, но чувствую, как уголки губ подрагивают от нервозности, поэтому я сразу же делаю еще один глоток шампанского, чтобы избавиться от этого.

– Нет, конечно, нет, – говорит она, мягко поглаживая ладонью низ живота, куда сразу же падает мой взгляд. – Я просто чувствую, что у нас будет девочка. Моя маленькая принцесса Аэлита, – ее глаза сияют, как будто она уже видит свою дочь, ощущает ее.

– Ты даже имя уже придумала, – искренне улыбаюсь, стараясь не выдавать свою внутреннюю пустоту, наблюдая за тем, как Санни все-таки берет еще одну тарталетку и наслаждается ее вкусом.

В то время как Санни, сияющая счастьем и надеждой, уже погружена в свои планы на будущее, я словно падаю в бездну, чувствуя какую-то неподдельную, неизлечимую боль в грудной клетке, которая не сравнится ни с чем.

– Да, только Джереми не знает еще ничего. Я в последнее время слишком агрессивная в его сторону. Он меня раздражает всем, но в то же время мне так его не хватает. Я так рада, что встретила его. Что снова смогла жить и быть счастливой. И вообще очень неожиданным было то, что я забеременею так быстро. А если быть точнее, то с первого раза. – Она смотрит на меня и резко останавливает свою речь ладонью. – Прости, я через чур болтлива.

– Нет-нет, – поспешно отвечаю, чувствуя, как крепче сжимаю бокал в руках.

Металлический вкус невысказанной боли растекается по моему рту, который я тут же заглушаю очередным глотком.

– Я рада за тебя, Санни, искренне и от всего сердца. Это так здорово, что у вас все получилось. И мне нравится, когда ты много говоришь, в тебе столько энергии.

– А вы с Хантером? – вдруг спрашивает она, ее глаза наполняются ожиданием. – Какие у вас планы? Сколько детей хотите?

Вокруг меня Вселенная расплывается в туманной дымке, звуки праздника становятся приглушенными, и яркий свет от множества лампочек кажется излишне резким.

Мир сжимается в одну точку.

Бокал в моей руке дрожит, пока я мечтаю раздавить его. Я воображаю, как острые края разбившегося стекла проникают глубоко внутрь моих ладоней, разрывая кожу до мяса, пробираясь до самых костей, заставляя кровь стекать по пальцам. Как будто эта физическая боль могла бы хоть на миг заглушить ту, которая разрывается внутри меня с каждым ее словом, с каждым дыханием, превращая мое сердце в трещащую скорлупу.

Как будто трещина, которая начала возникать после слов Тео, потом Хантера и его матери, продолжает расти, надавливая на ребра с недопустимым усилием, словно кто-то до боли выкручивает одновременно все органы на сто восемьдесят градусов, а потом возвращает их в привычное состояние.

Но привычно уже не будет никогда.

До этого дня я не задумывалась о подобных вопросах, как тот, что задала Санни, прекрасно осознавая, что то, о чем она спрашивает, недостижимо для меня.

Раньше меня это не волновало.

Я жила в иллюзии, что эти вопросы – лишь случайные капли в потоке времени, которые меня не затронут. Мне казалось, что это нечто неважное – мелочь, которую можно игнорировать до самой смерти.

Меня не беспокоило то, что я сломана, как бракованный, бездушный товар, лишенный возможности вернуться к производителю с надеждой на исправление дефекта, который, впрочем, может испортить кому-то жизнь.

Сейчас же этот вопрос тянет меня на дно. Это невероятно угнетает. Чувство невыразимой безысходности охватывает, когда понимаешь, что не способен предложить ничего, кроме уродливой, как разбитое зеркальное отражение, версии счастья.

Пустое и искаженное счастье, которого, боюсь, никогда не будет достаточно, чтобы удовлетворить кого-то.

Я улыбаюсь. Смотрю ей в глаза, полные ожидания моего ответа, и, стараясь звучать как можно более легко, говорю:

– Мы еще не обсуждали это. Не поднимали тему детей. Наверное, потому что пока не готовы. Или потому, что сначала хотим пожить для себя.

Санни кивает, но в ее глазах вспыхивает неумолимая искренность.

– Дети не мешают жизни, – говорит она уверенно. – Они только обогащают ее.

– Возможно, – отвечаю я, стараясь удержать улыбку, которая теперь кажется чуждой, словно приклеена к лицу на липкую ленту, которая вот-вот сорвется. – Но сейчас это не про нас.

– Прости, – внезапно в ее глазах появляются слезы. – Я не хотела… Я не хотела лезть не в свое дело… Это гормоны, честное слово, я ничего не могу с собой поделать.

– Санни, милая, ну что ты. – Я подхожу к ней и