Никто, кроме тебя - Яна Дин

я вела себя так, как хотели они. Вела светские беседы, и дружила с самодовольными барышнями, улыбающимися мне в лицо, на самом деле обливая дерьмом за спиной, – ее глаза закатываются, и из губ срывается вздох, – Пять лет назад отец познакомил меня с семьей Романо, – уже не слышу ничего, кроме её тихого голоса, уходящего в прошлое, – На помолвке сестры. Тогда Рицци впервые положил на меня глаз, на что я ответила ему пару ласковыми жестами, – слова заставляют сжать бокал крепче, – Но он начал приставать. Заявлять права, – её голос набирает обороты злости и нотки разочарования, – Отец не поверил. Заставил молчать. Единственный кто заступился….

– Неужели, – усталый голос Инесс перебивает Андреа. Девчонка берет бокал из рук дьяволицы, и пытается выпить, но я вовремя забираю алкоголь.

– Ты что делаешь? – угрожающе смотрю на нее, – Это не детский сок, если перепутала.

Инесс стреляет раздражённым взглядом, дёргая носом, что делает всегда, когда злиться.

– Я не ребёнок. Мне…, – зарекается девчонка, но тут же перебиваю.

– Тебе нет восемнадцати.

– Напомнить, когда начал пить ты? – в насмешливой улыбке расплывается чертовка.

– Я другое дело, – кидаю в ответ.

– Нет никакой разницы. Если я девушка, это не…

– Есть, – отвечаю настырно.

– Нет! – не перестает спорить та.

– Есть.

– Нет.

– Ну хватит уже, – влезает Андреа, немного отталкивая Инесс от меня, – Вы оба, – кидает она по очереди взгляд на нас, – Люди смотрят.

– Грубиян, – отворачивается Инесс, скрестив руки на груди.

– Глупая, – фыркаю в ее сторону.

Андреа не сдерживается, и заливается смехом.

– Что? – недоумеваю, следя за её реакцией.

– Ведёте себя как дети, – бокал вновь оказывается в ее руках.

– Слышишь братец? – влезает вновь Инесс, кивая в сторону своей новой подруги. Они, что, сговорились? – Это она намекает на то, что ты ведешь себя как пятнадцатилетний подросток.

Спорить с этой мелкой занозой в заднице не было сил. И если сейчас я не отстранюсь, спор продолжиться.

Музыка подыгрывает мне. Спохватившись, протягиваю руку дьяволице, которую она без вопросов принимает. Тяну к себе, и медленно веду к центру танцпола, окруженному несколькими клумбами зеленых карликовых деревьев.

Внимание присутствующих и без этого, вновь приковывается к нам.

Припечатываю Андреа к себе за талию. Так близко, что уверен, она почувствовала пистолет, прикрепленный к моему ремню. Это было видно по немного взволнованным глазам и сбившемуся дыханию. Андреа дотягивается до моего плеча, судорожно осматриваясь вокруг.

– Смотри на меня, – уверенно приказываю.

Девушка поднимает голову, чтобы встретиться со мной взглядом. В очередной раз понимаю, насколько хрупкой была дьяволица. Она едва доходила до моего плеча, а длинные и нежные пальцы могли утонуть в моих. Сильных и грубых.

– Что тебя тревожит? – хмурюсь, – Взгляды? Шепот? Их мнение?

– Мне плевать на их мнение, – безразличием отвечает она, – Просто…, – Андреа опускает глаза, смотря под ноги. Так она делает, когда вспоминает прошлое. Я уже учел эту черту в ней.

– Смотри на меня, Андреа, – не устаю повторять, – Но только не опускай взгляд.

Она поднимает. Вновь. Заставляя утонуть в своих чертовых глазах.

Слишком заманчиво.

Мы двигаемся под мелодичный такт. К нам присоединяются другие пары. Атмосфера становится более развеянной. Большой палец начинает проделывать круговоротные движения на женской талии, заставляя Андреа немного расслабиться, и продолжить танец без напряжения.

– Все годы своей жизни, я убегала от мира в котором живу. Каждый праздничный вечер в нашем доме, я стояла в углу, на балконе, ожидая, когда мама даст знак, что можно идти по своим комнатам, и не прятать синяки от присутствующих, – грустная улыбка трогает губы девушки, – Только сейчас понимаю, насколько сильной была мама. Она не показывала слабость. Да, не могла пойти против отца, но среди людей она ходила с высоко поднятой головой. Никогда не давала себя в обиду, – Андреа сглатывает. Я видел. Эти слова давались ей с трудом, но были единственными, что могли отвлечь, – Но…она всегда ломалась, когда дело касалось отца. Словно он был наркотиком, от которого она не могла отказаться, даже если этот наркотик делал больно ей и другим, – птичка разочарована качает головой, поджимая губы, а я молчу. Даю ей выговориться, введя в танце, и продолжая держать в своих объятиях.

Почему так хочется обнять её как маленькую, и погладить по голове, тихо шепча слова ободрение? Черт, что за мысли?

«Что с тобой происходит, Дэн?» – шепчет внутренний голос.

Мысленно бью себя по лбу, и спускаюсь с небес на землю.

– Она была зависима от него, – продолжает Андреа, не переставая смотреть в мои глаза, словно разыскивая причал, к которому можно доверится, – Думала, что любила, но нет. Это была не любовь. Любовь не должна причинять боль, – взгляд зелёных глаз становится блестящим.

Слезы хотели найти свободу. Но она не давала этому случится. Она не давала себе плакать. Убегала от эмоций, чувств и боли внутри. Все это, черт бы меня побрал, она заглушала физической болью.

– Андреа…, – это было все, на что я оказался способен.

Хотелось так многое сказать. Что она не одна сломлена. Что она сильная, и сможет преодолеть это, но слова упорно не хотели выбираться наружу.

– Я не хочу быть как она, – перебивает птичка, – Не хочу принимать этот наркотик, – голос звучал отчаянно, – Быть зависимой, – все движения останавливаются. Музыка решает вновь подыграть, и заглушается.

Мы стоим в центре, в объятиях друг друга, не в силах оторваться друг от друга. Столько недосказанного. Непонятного внутри. Все это разрывало нас обеих.

– Мы остались одни на танцполе, – напоминает Андреа, отводя глаза и смотря вокруг.

Оборачиваюсь на зрителей, и понимаю, что и вправду, остались только мы. Придя в себя, отхожу на шаг от девушки, возвращаясь к нашему столу. Инесс пропала, что радовало. Минус один пожиратель моих мозгов.

Андреа берет ещё один бокал шампанского, допивая его почти до дна, оставив всего немножко. Кажется, дьяволица не ожидала такого откровения со своей стороны. Уверен, поэтому настойчиво прячет глаза.

– Андриана, – неожиданно говорит она.

Алкоголь развязал ей язык. Сколько дьяволица выпила? Два бокала? Три? Зная, как реагирует её организм на него, думаю этого хватит.

– Почему она не пришла? – в голосе звучит любопытство.

– Была не в духе, – бросаю краткий ответ, – Она не особо восприимчива к подобному, – усталая улыбка растягивается на губах.

Андриана. Её любовь к Диего была слишком сильной, чтобы так быстро выйти в люди. Она не хочет видеть никого. Я совершенно забыл ту Адриану, что подкалывала меня, и давала подзатыльники, хоть и была младше на целый год. За шесть лет брака с Диего, Андриана стала для меня второй сестрой.

До смерти Диего она была полна счастья,