До мозга костей - Триша Вульф

Мои глаза наполняются слезами, в то время как они мечутся по пустой гостиной дома моего детства.

Я напрягаю свои запястья и лодыжки, чтобы освободиться от стяжек, привязывающих меня к деревянному стулу в центре комнаты, но они как будто не слушаются, ослабленные хлороформом. Глубокие вдохи наполняют мою грудь, пока я пытаюсь вывести препарат из организма. Я хнычу, переводя взгляд на потолок, подальше от кремового ковра, который заменил тот, что когда-то впитал кровь и битое стекло. Он выглядит точно так же, каким я его помню.

Гудящая боль отдается в ушах, когда моё сердце начинает работать, преодолевая остаточное облако снотворного.

— Отпустите меня, блять, — кричу я в кажущийся пустым дом, грохоча стулом. Мой язык кажется слишком толстым во рту, и я нечетко выговариваю слова. Пластик царапает мои запястья, когда я направляю все свои оставшиеся силы на выкручивание рук в тщетной попытке освободиться.

— Прости меня за это, Изабель.

Хейс входит в комнату из кухни. Он выглядит так, словно ему и правда жаль. Но в то же время он выглядит решительным. Какой бы план он ни привел в действие, он намерен довести его до конца.

— Вы, блять, ударили меня электрошокером. И накачали меня наркотиками. Вашего сожаления даже близко недостаточно.

Дыхание вырывается из моей груди, пока Хейс медленно сокращает расстояние между нами, в его руке бутылка воды. Он специально открывает запечатанную крышку, чтобы показать мне, что к ней не прикасался. Мне противна мысль о том, что он подносит её к моим губам, как отец подносит к губам ребенка, но я отчаянно хочу пить. Я выпиваю половину бутылки, глядя на него всё это время.

— Знаю, что это кажется излишним, — говорит Хейс, вытирая капли с моего подбородка. — Но поверь мне, когда я говорю, что это для твоей собственной безопасности и безопасности многих других.

— Сейчас я совсем не чувствую себя в безопасности, мистер Хейс, — рычу я, натягивая путы до тех пор, пока моя кожа начинает пылать. — Вы должны отпустить меня.

Его взгляд скользит по моему лицу с покровительственным выражением сочувствия. Я почти могу прочитать его мысли по его серо-голубым глазам. Бедная девочка, она даже не знает, какой путь ей предстоит пройти.

Толстый палец Хейса проводит по моей щеке, и я вздрагиваю.

— Боюсь, я не могу этого сделать, Изабель. Это единственный способ выманить его из укрытия.

Чернота съедает границы моего зрения, и я закрываю глаза, пытаясь замедлить дыхание.

Сосредоточься. Оставайся прямо здесь.

Когда я открываю глаза, я приковываю их к Хейсу, единственному, кто может удержать меня от погружения в прошлое. Темнота рассеивается, но её присутствие ощущается, как угроза далекой бури.

— Вывести кого на чистую воду, мистер Хейс? Молчаливого Убийцу? Удачи Вам в этом.

— Джек не Молчаливый Убийца, — говорит Хейс, закручивая крышку на бутылке с водой и отворачиваясь.

— Да ладно, правда что-ли. Я говорила Вам об этом всё это время.

— Джек — это Призрак Три-Сити.

На мгновение наступает тишина, а затем комнату наполняет мой недоверчивый смех.

— Это безумие, мистер Хейс. Какой, на хрен, призрак Три-Сити? Господи Иисусе. Вы только что похитили женщину, чтобы поймать призрака?

Хейс ставит бутылку на пол и берет складной стул, прислоненный к стене, чтобы сесть напротив меня. Его внимание привлекает что-то на полу за моим левым плечом. Я поворачиваюсь, насколько могу, и провожаю его взглядом до широкого монитора и черного ящика на ковре, на экране которого отображаются записи с девяти различных камер, включая ту, под которой мы находимся.

Когда Хейс оглядывается на меня, он опирается предплечьями на колени и переплетает пальцы.

— Я понял, что мы ошиблись, когда просмотрел записи одного из баров в центре Эшгроува. The Scotsman. Мы отслеживали нескольких потенциальных подозреваемых, все они занимались строительным бизнесом. Один из них был разнорабочим, который часто посещал бары в центре города, и The Scotsman был его любимым.

Я сглатываю, дымка хлороформа рассеивается с каждым выбросом адреналина, проходящим через мое сердце.

— Итак, Вы хотите сказать, что знали, за кем охотились, и куда он пошел, но не поймали его. А потом он убил мою семью и чуть не убил меня. И, что самое удивительное, всё это не имеет никакого отношения к Джеку. Правильно?

— Изабель...

— Кири, ради всего святого...

— Ты же знаешь, что в ФБР всё не так просто, Кири. Есть процедуры, которым нужно следовать, и потенциальные альтернативные подозреваемые, которых нужно исключить. Профайлеры42 знали, что мы ищем бродягу, из тех, кто не задерживается в одном месте дольше нескольких дней. Кого-то c паранойей, стремящегося оставить минимальный след. Но я был уверен, что знаю, кто это. Тревор Уинтерс, — говорит Хейс, качая головой и отводя взгляд через гостиную туда, где когда-то на полу лежали тела моих родителей. Он словно теряется в воспоминаниях, его голос становится тише, когда он говорит: — Уинтерс был главным подозреваемым. Мы получили информацию, что человек, подходящий под его описание, остановился в мотеле Treasure. ФБР собиралось провести там обыск. Я убедил своего босса, что у меня есть альтернативный план — что нужно устроить ловушку в наиболее вероятном месте его охоты. Его видели в The Scotsman, куда студенты колледжа любили ходить за дешевыми напитками, и я попросил сотрудников устроить там банальный вечер с недорогим алкоголем, чтобы привлечь местных ребят. Но Уинтерс не пошел в The Scotsman в тот вечер, и команда все равно совершила налет на отель.

Когда Хейс снова обращает на меня внимание, в его глазах читается и раскаяние, и убежденность.

— Я был уверен, что облава спугнула его, — говорит он. — Казалось очевидным, что мы прогнали Молчаливого Убийцу из города, что он изменил свои планы, чтобы оставаться незамеченным. Я продолжал выискивать его следы, хоть что-нибудь, что могло бы подсказать мне, где он находится. Но только приехав сюда, я понял, что ускользало от меня все эти годы. Дьявол крылся в деталях. Доктор Соренсен.

Хейс достает из кармана пиджака несколько черно-белых фотографий. Это зернистое изображение человека в очереди в баре, снимок, сделанный с видеокамеры. Даже несмотря на плохое разрешение и отсутствие цвета, я сразу узнаю Джека.

— Седьмое сентября, тот же год, когда на вас