Община - Виктория Анкай

Без Луки было... зябко. Точнее, только с его уходом я поняла, что пока он был здесь, я чувствовала себя спокойнее и увереннее в себе, а теперь опять стало одиноко без его мнимой поддержки, заколотило от нервов...

Я совершенно не думала о том, хочу я есть или нет. Опустошила тарелку быстро, просто чтобы от меня отстали. Теперь сидела с растерянным видом, украдкой изучая присутствующих здесь людей и невольно прислушиваясь к разговорам.

- О, ещё идут... - Марфа, сидевшая почти напротив меня, неторопливо встала на ноги. - Сейчас хлеба нарежу. Ксеня, салфеток принеси. И тарелок всё ж захвати, чтоб потом не бегать...

Ксюша легко поднялась с лавки, отсканировала глазами небольшую толпу, приближающуюся по берегу к столам. Намётанным взглядом обвела пустующие места...

- Ложек тоже не хватит, Марфа Васильевна! - она уже вылезла из-за стола, держа курс на церковь.

- И ложек принеси, - та согласно махнула рукой ей вслед...

Чёрт-чёрт-чёрт... В смысле Господи, помоги...

- А можно я схожу? - я резко подняла голову, тут же подскочила со скамейки, честно глядя Марфе прямо в лицо. - Я уже доела, а Ксения не успела, так и суп остынет...

- Можно и ты, - женщина так же невозмутимо кивнула. - Как зайдёшь - справа сторожка и витрина, а слева ниша и шкафы, увидишь. Вот там и салфетки, и посуда... - она говорила так спокойно, при этом разрезая и заворачивая хлеб, будто это самое обычное дело - отправлять меня за каким-то скарбом в церковь. - И погляди заодно, свечи-то там догорели...

Ксюша без разговоров вернулась на своём место, принялась за оставленную еду.

- А если догорели, то что делать? - я закусила губу от нетерпения, косясь на двери храма.

- Ничего. Придёшь мне скажешь - сходим вдвоём, покажу, коли интересно, - только сейчас Марфа наконец посмотрела мне в глаза.

- Хорошо! - выдохнула от облегчения.

Уже по пути поправила платок, ускоряя шаг...

Плевать, как это выглядит со стороны. Но мне очень хочется поглядеть... на свечи, да.

На всякий случай перекрестилась перед входом. Тут же воровато оглянулась - я машинально сделала это по привычке тремя пальцами, а не двумя... Впрочем, с такого расстояния вряд ли кто-то смог разглядеть эту оплошность. Но всё равно как-то неловко...

Чтобы очистить совесть, осенила себя крестом ещё два раза, но уже как положено двоеперстием - если кому и показалось там что-то, то это их проблемы. Правда, надо будет уточнить, сколько раз в принципе нужно это делать перед тем, как зайти в храм...

Решительно дернула створку двери. Скрылась от шума толпы за толстыми стенами...

Церковь встретила тишиной и прохладой.

На полу всё так же бликовали отблески витражей, в воздухе стоял тяжёлый аромат ладана, с мрачных специфических древних икон с немым укором смотрели какие-то странные святые...

Торопливо огляделась. Свернула к шкафам, прошерстила полки, отыскивая салфетки и посуду, специально стараясь шуметь как можно громче, дабы дать понять всяким исповедующим и исповедающимся, что они здесь не одни. Сложила вещи на скамеечке...

Затихла. Как-то само собой прислушалась, затаив дыхание...

Негромкие голоса действительно были слышны. Откуда-то из-за стены с правой стороны. Даже ощущалась вибрация тихого эха, уносящегося под потолок...

Прошла чуть дальше, оглядываясь на вход - вдруг кто заметит. Остановилась на углу, снова обратилась в слух...

Здесь голоса звучали гораздо громче. Тихий надрывный женский плач и грубый назидательный мужской тон...

- ...Да пойми ты, Лука... - Фима сдавленно всхлипывала на каждом слове. - Не могу я так... Не лежит душа у меня... Как гляну на него - сразу тошно становится...

- Бог дал мужа - значит, такой тебе и предназначен, - голос Луки был глух и непреклонен. - Не гневи Господа нашего, не живи грешными мыслями...

- Да не хочу я... Не могу больше! - Серафима тонко завыла. - Ты же видишь, каждый день пьёт! Иногда так напивается, что дом родной не узнаёт... Точно бес в него вселяется...

- Мудрая жена устроит дом свой, а глупая разрушит его своими руками...

- Терпеть призываешь? - голос Фимы стал ломким и высоким. Раздался надсадный злой смех... - Меня, Лука Тихонович, терпеть призываешь? - она говорила всё громче, выплёскивая ядовитый сарказм. - Мало я терплю его, дурака?! Мало по-твоему? Сколько ещё мне надо вытерпеть, чтобы... чтобы... - она сдавленно выдохнула, снова переходя на шёпот. - Я хочу нормального мужика. Как ты...

Лука проигнорировал последнюю реплику. Заговорил жёстче и резче:

- Я тебе давно твержу - не терпи! Говорю, не путай терпение и смирение! Не терпи! Смирись с Божьим умыслом! Молись не о себе, а о его душе прежде всего!

- Да не могууу я...

- Бог дал такого мужа, значит знал, что сдюжишь!

Серафима завыла.

- Да как же я....

- Молча!

Всхлипы стали похожи на истерику.

- Не могу терпеееть...

- Не терпи, говорю! Прими как Божью милость мужика своего! Обязанности выполняй, а не гоняй его из дому. Глядишь и пить бросит...

Фима несколько секунд молчала, шмыгая носом и собираясь с силами. Наконец заговорила холодно и яростно:

- Ты же дал добро на развод Евдокии! Сразу дал! Почему со мной так поступаешь?! Специально, да? Скажи... Просто скажи, и я отстану! - она зарыдала совсем иначе, сильно и навзрыд. - Это чтобы я... чтобы я... Не стояла у тебя на пути, да? С этой... которую ты в жёны взял... - она горько усмехнулась.

- Да на каком пути, Фима? - взбешённый голос Луки громыхнул под потолок. - Ты ко мне каяться пришла или что? Что ты заладила про развод? Сказал - не дам, значит - не дам! Смирись...

- Не смирюсь, понял? - та снова заговорила взахлёб, назло, с вызовом. - Другой у меня в сердце, ты знаешь...

- Дурь твоя женская тебе сердце застит! Евдокии развод дал, потому что Даниил в открытую гулял, руку на неё поднимал! Дом чуть не сжёг! Бросил её с детьми! Как не дать в этом случае?! - Лука перевёл дух. - А твой что? Выпивает - так все мы этим грешны! С чего мне вас разводить? Хоть одну причину назови...

- Не люблю я его, Лука... - Фима практически взмолилась. - И он меня