Дочь Ледяного Дракона. Турнир - Ника Эйра

его. – У нас обязательно будет и официальная церемония. И самое лучшее платье для моей любимой. Всё, что только пожелаешь. Сейчас и навсегда, ты моя единственная. А насчёт связи… нас ждут в гостиной с важными новостями, как сказала Лилу. Мой дедушка, Рон и Нант пол дня пытались к нам вломиться. Так что предлагаю кофе попить уже в их компании.

– А почему я не слышала ничего? – уже вставая и одеваясь, уточнила. Спала я, как младенец, видя во снах розовые облака и брызги шампанского. Но если бы к нам в дверь ломились, наверное, услышала бы.

– Тебя только это смущает? По всему остальному вопросов нет? – насмешливо уточнил этот драконище, заключая мня в свои объятия и нежно целуя. – Я полог тишины поставил, чтобы нам никто не помешал. Как видишь, не прогадал.

– Ты мой, я твоя. Что тут может быть непонятного? – млея в объятиях Дана, вернула ему его же слова. – А если честно. Я устала от тебя бегать… и от себя. И делать вид, что мы чужие. Понятия не имею, что это за связь сейчас между нами, но я в какой-то степени даже рада.

– Намекаешь на мою нерешительность? – со смешинками в глазах выгнул бровь темный, точно у моего отца брал уроки.

– Нууу. Пожалуй, да. Не стыдно тебе было мучать меня своими реверансами вокруг да около? Конфетно-букетный период — это прекрасно. Но… У меня уже голова кружится от какофонии запахов у нас в комнате. Ты б хоть одни сорта цветов предпочитал таскать. Да и места у нас на твои взятки уже нет. Последний букет, кстати, занял почетное место в самогонном аппарате Мири. Она была в бешенстве, но пала под натиском аргументов.

Дружно рассмеявшись, стали собираться. Под жаркими пылающими взглядами Дана покраснела, как красно солнышко, и в отместку, ибо нечего так привлекательно смущать, бросила в него подушкой. Снаряд мой, естественно, поймали, а мне пригрозили очередной приятной задержкой. Благо, очень уж мне хотелось успокоить отца, да и разобраться, чем нам грозит пройденный обряд. В противном случае, боюсь, нас ждали бы да утра.

В гостиной неспешно шла беседа мужчин и… скелета. Деда, как оказалось, моего дракона. В нас впились три пары взволнованных глаз в немом вопросе. После заверений, что с нами всё хорошо, выступил Викториан. Точнее, конкретно для нас повторил то, что все присутствующие уже в общих чертах знали.

– Светлый… О, Элинор. Он был слеп от горя. Обезумел. Владыка Света всегда славился мудростью, всепониманием, всепрощением. Он нес в массы надежды, мечты, одаривал всех своей любовью и лаской. Ко всем своим подданным он относился на равных и с почтением, – погрузившись в воспоминания, начал скелет. – Подданные его любили и почитали. И лишь в одном он допустил ошибку. Не видел очевидного. Либо не верил в то самое очевидное. Либо не хотел видеть, что с его сыном произошли изменения. Почему? Не знаю. И отец мой не знал. Именно отец поведал мне эту историю. Именно по его воле я и открыл Академию магии в надежде, что когда-нибудь в её стены поступит потомок Светлого Владыки. А то, что потомок будет, он знал от своего друга. Твоего прапрадеда, Яна. Светлого Владыки фениксов. Вы же не от мира сего. Фениксы, в смысле. И сны у вас вещие, и пророки вы те ещё. Не суть. После всего случившегося с его сыном, это вы уже знаете. Не буду повторяться. Именно мой отец помог своему другу бежать. Фениксы знали, что Владыка бежал, как и знали, что он скрылся с Заветом. Но вот куда и зачем Владыка уходил, знал лишь мой отец. К тому времени Светлый одумался, словно очнулся ото сна, в котором находился в последнее время. К слову, он действительно, как и его сын, стал жертвой алчных амбиций близкого существа. Кого именно Светлый не признался отцу. Ему было слишком горько от предательства. Он лишился всего, абсолютно всего. Он был в ужасе от того, что натворил сам и что до этого натворил его сын. Не зная, как лучше исправить тот ужас, то зло, он взмолился Богам, и те дали ему ответ. Показали этот остров – сердце мира, и велели спрятать тут их Завет до тех пор, пока не придет время. Что касаемо самого Светлого, он не мог бросить свой народ. Вернувшись, он лично уничтожил все записи и того, кто долгие годы влиял на его разум. Из-за кого его народ и все, кого он любил, были обречены. Он также смиренно принял смерть, умоляя огненных лишь об ободном: оставить в живых хотя бы детей.

– Да, дедушка успел об этом упомянуть при нашей последней встрече, – пробормотала я, находясь под впечатлением от услышанного. То есть, всё-таки не магия свела с ума Светлых. Был ещё кто-то. ­– Дедушка говорил, что спасли детей и женщин, а после вмешались Боги. С тех пор все мужчины Фениксы – огненные, а женщины рождаются и с огнем, и со светом.

– Да. К сожалению, мой отец не успел рассказать фениксам правду. А огненные слишком вспыльчивый народ… – опустив свою костлявую голову, дракон горестно вздохнул.

– Но кто и что конкретно делали со светлыми? И для чего? – нахмурившись, обратился отец к скелету.

– Боюсь, этого мы уже никогда не узнаем… – нервно, как мне показалось, прогремел костлявыми крыльями Викториан. – Да и так ли это важно уже?

– С учетом того, что во мне есть свет, всё-таки хотелось бы знать… Мало ли ещё какой-то сумасшедший захочет и с моим светом поработать, – от перспективы стать безвольной марионеткой или ещё кем-то неадекватным в чужих руках меня прям передёрнуло. Нееет. Премного благодарна. Но можно без меня?!

– Поверь, дитя, тебе не о чем переживать… – скелет подобрался ближе и в, как ему казалось, успокаивающем жесте прошелся своим крылом по моим волосам. Зашипев от резкой боли, помогла выпутать косточки из своей шевелюры и стала внимать дальше, делая вид, что ничего собственно интересного не произошло. Подумаешь, косточки в волосах… «Косточки дракона, мать вашу», в ужасе падая в обморок, провыла какая-то из моих таракашек в голове. Смешинки от трех бессовестно ухмыляющихся драконов, слава святым яйцам – из плоти и кожи, пропустила мимо ушей. – Что бы там не было, оно действовало действительно только на мужской пол.

– Может, на женщинах