По ту сторону тьмы - Р. С. Болдт

Не тогда, когда его мозги разлетаются по бетону. И не тогда, когда его тело обмякает на стуле.

Он — ёбанная мразота, и он не только разрушил жизни невинных детей, но и пытался причинить вред рыжей.

Я готов обрушить ад на любого, кто попытается причинить ей вред.

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ

ДЖОРДЖИЯ

Как я могу примириться с мужчиной, который пришел сюда прошлой ночью, чтобы убедиться, что я в безопасности? Мужчиной, который держал меня за волосы, пока меня рвало?

Он помог мне раздеться и отвернулся, когда я попросила об этом. Он ни разу не лапал меня. С ним я ни разу не чувствовала себя уязвимой или в опасности.

То, что он тот самый мужчина, который признался в убийстве людей, запутывает все разумные мысли.

А вот теперь, я — отбитая на всю голову женщина, которая смотрит на свое отражение в зеркале в полный рост в спальне, гадая о том, стоит ли мне переодеть сарафан или нет. В порядке ли мои волосы и макияж либо…

— Ты прекрасно выглядишь.

Я подпрыгиваю, и мои изумленные глаза встречаются со знакомыми темными глазами в зеркале. Приоткрываю губы, чтобы высказать ему все, что я думаю о проникновении в мой дом без приглашения, но он подается вперед, его взгляд наполнен жаром. Остановившись позади меня, он нежно откидывает волосы в сторону, обнажая одно плечо.

Не сводя взгляда, он наклоняет голову и нежно целует оголенную кожу.

— Ты прекрасна, рыжая.

Я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на него.

— Спасибо. — Приняв строгий вид, — ведь знаю же, что, если дать этому мужчине повод, он сядет на шею, — тычу пальцем ему в грудь. — Но это не оправдывает того факта, что ты просто вальяжно ввалился сюда, словно…

Он молниеносно обхватывает мой затылок и прижимается своим ртом к моему, действенно прервав тираду. Его язык встречается с моим, и я не могу удержаться, чтобы не сжать в кулаках переднюю часть его рубашки. Тихий стон так и норовит вырваться из уст, но он отступает назад, прежде чем он это происходит.

Бронсон заботливо поправляет мои волосы, прежде чем отступить на шаг.

— Я подготовил для тебя кое-что. — В его глазах мелькает намек на мальчишеское волнение.

Когда он протягивает свою раскрытую ладонь, нерешительность сковывает его движения.

Неужели он колеблется по той же причине, что и я, а то не решаюсь принять его ладонь? Это похоже на нечто большее. Мысль о том, чтобы вложить свою руку в его, заставляет зловещее предчувствие затаиться в глубине сознания, нашептывая, что это все изменит.

Выражение его лица искажается, отчего в животе болезненно трепещет. Прежде чем он успевает опустить руку, хватаю ее. Крепко. Возможно, слишком крепко, но что бы это ни было, я желаю этого. Даже если я знаю, чем все закончится. Все закончится тем, что он поймет, кто я на самом деле, и бросит меня.

Чудила. Демоница. Ведьма. Чудовище.

Подхожу ближе и пытаюсь передать то, что не могу выразить словами: что я хочу этого — хочу его, — пока есть возможность. Как бы недолго это ни было. Меня влечет к нему, и сопротивляться больше нельзя.

Как-то ночью я заявила себе, что нужно жить, пытаться обрести хоть какое-то подобие нормальной жизни. Ну… вот она, часть этого заявления: принятие мужчины, которого тянет ко мне, и поддаться этому ощутимому притяжению между нами.

Надменно вздергиваю подбородок, вызывающим и немного игривым тоном произнеся:

— Лучше этому сюрпризу быть приятным. — Пренебрежительно машу рукой. — В конце концов, у меня большие ожидания от бандюгана такого калибра.

Темные глаза загораются. Этот мужчина обожает, когда я его подкалываю. Не потому ли, что никто больше не осмеливается это делать?

— Вот как?

— Ага.

Он скользит рукой к моему затылку, его пальцы перебирают мои мягкие волосы. Приподняв мое лицо, он приближает свой рот к моему. При каждом слове наши губы соприкасаются, отчего дыхание перехватывает.

— Хорошо, что я обожаю вызовы.

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ

БРОНСОН

Я не старался ради женщины вот уже… черт. Вероятно, никогда.

Рыжая, она другая. Ради нее мне хочется показать, что я могу быть не просто мужчиной, который возвращается домой ближе к ночи с разбитыми костяшками пальцев и рубашкой, заляпанной чужой кровью. Не просто мужчиной, который разбирается с делами по-своему. Не просто мужчиной, который пускает пулю промеж глаз тому, кто угрожает невинным людям и территории, на создания которой я из кожи вон лез.

Ради нее хочется быть большим, чем преступником, больше, чем убийцей, потому что она хочет меня… а не просто главаря Скорпионов.

— Пойдем. — Веду женщину на кухню, держась с ней за руки, что кажется так правильно.

Остановившись в дверях, загораживаю ей вид на кухню и поворачиваюсь, чтобы сказать:

— Прикрой глаза.

Вместо того чтобы повиноваться, она смотрит на меня с подозрением.

— Зачем?

Мои губы подрагивают; я знал, что так оно и будет. Что моя рыжая будет препираться со мной на каждом шагу.

Я тяну наши соединенные руки, что застает ее врасплох, в результате чего она утыкается в меня. Обхватив ее лицо другой рукой, провожу большим пальцем по ее гладкой коже и наблюдаю, как смягчаются черты лица. Для меня.

Для того, на руках которого было больше крови, чем у любого другого.

Опускаю голову, встречаясь с ней взглядом, и не могу удержаться от ухмылки.

— Потому что я так сказал.

От такой близости зеленые глаза затуманивается, и проходит мгновение, прежде чем слова доходят до нее.

— Ах ты… — Джорджия бьет меня в грудь, бросая на меня неодобрительный взгляд.

Выпрямившись, успокаиваюсь и понижаю голос:

— Прикрой глаза, рыжая. — Когда она все еще противится, бормочу: — Пожалуйста.

На ее лице вспыхивает удивление, и она смотрит на меня с минуту, прежде чем выполнить просьбу. Отвлекаюсь, глазея на нее: она так чертовски великолепна. Затем подвожу рыжую ближе к кухонному столу.

— Уже можно смотреть?

— Пока нет. — Сужаю глаза, посмотрев на нее. — И не подглядывай.

Она бормочет что-то нечленораздельное, как и подобает вспыльчивой женщине. Быстро зажигаю спичку и аккуратно делаю все необходимое, прежде чем погасить ее.

— Прошу, скажи, что ты не собираешься спалить мой дом. — От ее язвительного тона губы растягиваются в ухмылке.

— Теперь можешь смотреть.

Она опускает руки и несколько раз моргает, глядя на открывшееся перед ней зрелище. На красивом лице отчетливо видны растерянность и