Эффект Фостера - Селина Аллен

заставляя наши тела, тесно прижаться друг к другу. Соседским девочкам не дарят таких одновременно нежных и надежных объятий, даже подружкам такого не достается. Такие объятия получают только любимые – самые значимые люди и, мне хотелось верить, что этим человеком для него была я.

Джефри коротко взглянул на меня, и я поняла, чего он хочет, чего он желает настолько сильно, что это отблесками зеленого пламени отражалось в его глазах.

Он хочет меня.

Фостер преодолел миллиметры расстояния между нами и слился с моими губами в уверенном поцелуе. Он не спрашивал разрешения, просто сделал это, словно нуждался в моих губах больше самой жизни. И он знал, что я позволю, потому что в этом нуждалась и я сама.

Одна его рука нежно гладила мою шею, пока его язык мягко играл с моим языком. Я обвила руками его талию и опустила ладони на крепкую спину, мне просто необходимо было за что-то держаться, в противном случае из-за отстукивающего в моих висках пульса и пьянящего головокружения, я могла не устоять на ногах и сорваться со склона. Я упивалась его вкусом, его запахом. Джефри был моим запретным плодом, яблоком, которое я даже не мечтала сорвать, но вдруг оно само упало мне в руки, и теперь я не представляла, как смогу оторваться от этого.

Джефри отстранился, чтобы вдохнуть, а затем снова завладел моим ртом, но в этот раз куда резче, чем минуты назад. Его руки блуждали по моей спине, сжимали и гладили каждый сантиметр моего тела, однако все еще держались в рамках дозволенного, его умелый язык подчинял себе мою волю, управлял моим телом, моей душой и… моим сердцем. И как же это пугало меня, я становилась куклой в его руках, Барби, как он любил меня называть.

Боже, это всегда было тем, о чем я мечтала: целовать Джефри Фостера – мальчика из соседнего дома, старшего брата Мейсона, дикаря, который приковывал к себе мой любопытный взгляд. И сейчас мои мечты сбывались.

Мы смогли оторваться друг от друга только через полчаса. Не то, чтобы я засекала, просто в какой-то момент я поняла, что мои губы болят, и вспомнила о времени.

Всю дорогу до дома мы разговаривали: о музыке, о лошадях, об университете, где учился Джефри. Могла я себе представить, что мы со старшим Фостером будем болтать на отвлеченные темы, пока он вез нас в Солт-Лейк-Сити, пока его рука лежит на моем колене? Не могла и в самом прекрасном сне.

– Я думаю, тебе понравится в этом университете, – сказал Джефри, но затем, бросив короткий взгляд в мою сторону, добавил: – понравилось бы. Ты ведь не собираешься там учиться?

– Тебе кто-нибудь говорил, что ты очень проницателен?

– Обычно я мало слушаю других, – ответил он. Мы подъезжали к городу.

– Я не собираюсь учиться там, потому что не хочу управлять компанией, – теребя краешек своего платья, призналась я. Мейсон и отец, а еще Эрни осуждали меня за это решение, и я была готова, что Джефри присоединится к ним, но отчего-то он молчал, сосредоточено глядя на дорогу, однако с его губ не сходила улыбка, к сведению он не расставался с ней всю дорогу. – Не собираешься говорить, какая я глупая и что мои поступки импульсивные и необдуманные?

– С чего бы? Это прекрасно когда ты хочешь чего-то и идешь к этому, несмотря на всех тех, кто пытается остановить тебя. Я верю, что у тебя получится.

– Вообще-то у меня получается средне. И я боюсь, что не смогу преуспеть и тогда отец просто окончательно разочаруется во мне. – Я долго не хотела признавать свой самый главный страх даже самой себе.

– У тебя получится. Я еще не встречал таких упертых людей как ты, я уверен, Барбара, что ты еще обязательно покажешь, чего стоишь, – тепло сказал Джефри

Я прикусила щеки изнутри, чтобы не заулыбаться как полная идиотка. Я никогда не слышала этих слов от своих близких. И сейчас не могла поверить, что кроме меня в мои силы верит кто-то еще. Настолько это тронуло меня, что пришлось старательно сдерживать слезы.

Этот Фостер не был прекрасным принцем, скорее наоборот, Джефри больше подходило амплуа чудовища из детской сказки, но именно этой искренней «чудовищности» мне хотелось верить.

– Джефри, – позвала я, когда Фостер поворачивал к моему дому. – Что у тебя на груди?

– О чем ты?

– Цепочка у тебя на шее, ставлю на крестик. – Он коснулся своей футболки прямо в том месте, где заканчивалась его цепочка с таинственным кулоном и хитро улыбнулся.

– Я не религиозен, – ответил он. – Но ты можешь попросить меня снять футболку и тогда узнаешь.

Я округлила глаза от столь дерзкого предложения и рассмеялась.

– Вот еще. Отдам все деньги, если ты не будешь снимать футболку.

– И это будет самое глупое твое вложение.

– Ты себе явно льстишь, Фостер, – фыркнула я, опуская глаза в пол.

Он не стал заезжать во двор, остановился в нескольких метрах от территории и выключил фары.

Я взглянула на свой дом, в голове сразу же возник назидательный голос отца, и погрустнела. Реальность настигла меня слишком неожиданно. Я уже и забыла о своих обязанностях, о том, что я должна делать и что не должна. Там на склоне нас никто не увидел, никто не узнает, но что делать с остальным миром?

– Барбара, я хочу, чтобы мы…

Я поймала уверенный взгляд Джефри и сразу поняла, что он хочет мне сказать.

На моих губах показалась грустная улыбка, и я отрицательно покачала головой, так и не дав ему договорить.

– Не спрашивай меня, – тихо сказала я, чувствуя, как мои глаза наполняются слезами.

Он сразу понял, о чем я.

Черт, и когда это мы научились общаться мысленно?

– Почему?

Лицо его оставалось каменным, безразличная маска, но глаза были наполнены непониманием и смятением.

– Потому что я скажу «нет».

– Тот же вопрос.

Я вздохнула.

– Из-за отца, из-за Мейсона, из-за стольких людей, которым я могу сделать больно.

Он молчал, даже не смотрел на меня.

– Скажешь что-нибудь? – спросила я.

Мышца на его щеке дернулась. Джефри явно был взбешен, но молчал. А я не знала, что еще ему сказать. Лишь жадно оглядывала его профиль, точеный подбородок и сжатые губы, и вывела свою персональную формулу: злой Джефри – горячий Джефри. Мы не могли быть вместе, но смотреть на него мне никто не запретит.

Я собиралась уже уходить, как Фостер вдруг одним резким движением перетянул меня к нему на колени. Его рука запуталась в моих