Жена для Императора морей - Ева Кофей

брата вместо себя. Он не полноценный король, но может им стать. Там… свои нюансы. Ну, и возможно долголетием заплатил. Но что мне века жизни, если моей любви нет рядом? — и тянет к ней руки, ожидая, что Люба подойдёт. — Ты ведь… Ты не рада? Только скажи, Любовь…

Она едва не впечатывается в него, дрожащая, не замечающая слёз радости и дурацкой улыбки. Тем не менее, не заглушающей голос разума:

— Но ты ведь… разве я стою таких жертв?

Он обнимает её, затем отстраняется, но лишь для того, чтобы приподнять её голову за подбородок, заглянуть Любе в глаза и поцеловать.

— Да.

Похождения по городу отменяются. Люба подталкивает Арктура к дивану, наваливается сверху и принимается зацеловывать, словно русалка, утащившая моряка на морское дно.

ЭПИЛОГ 1. Один день из жизни ни рыба ни мясо

Спустя год Арктур просыпается от горячего дыхания, обволакивающего его пятки. В постель опять забралась лохматая Чайка. Она знает, что шуметь нельзя, потому осторожно подбирается к ногам хозяина и принимается лизать его широкие ступни.

— Мм, — ворчит он сонно, — рыбки, не надо, я женат… — и распахивает глаза, обеспокоенно проверяя, слышала ли его Люба. — Рыбки, в смысле, рыбы. Стая серых рыб.

— Ага, — тянет она, сонно улыбаясь, не открывая глаз, — что ты, любимый…

Чайка, поняв, что люди проснулись, принимается вилять хвостом и лаять, подбираясь ближе и утыкаясь хозяину в солнечное сплетение.

— Ну-ну, — треплет он её за холку. — Иди, нельзя. Нельзя на кровать. Люб, Чайка есть хочет. И теперь я тоже, — поднимается он. — Её имя вызывает аппетит. Может, сегодня вечером всё же…

Он уже месяц пытается уговорить Любовь попробовать вяленую чайку. Сам приготовить даже вызвался.

— Неужели говядина, свинина, индейка и курица тебя не устраивают? — приподнимается она, чуть встрёпанная, слегка пополневшая, но по-прежнему красивая. — Это просто небезопасно…

Арктур улыбается, рассматривая её, и целует Любу в нос.

— Я ел их много лет, и ничего не случалось… Я умею выбирать совершенно здоровых чаек. Ну, или делать их здоровыми. Главное, чтобы в солёную воду опустить и там их разделать. Как спалось? — меняет он всё же тему, опасаясь, что её может снова замутить.

Чайка прислушивается к голосу хозяина со всем вниманием прилежной коли, ведь говорят явно о ней, и лишь затем легко спрыгивает с кровати, чтобы отправиться проверять замок, расчищать людям путь до кухни.

— Снилось, что я откладываю икру… — у Любы дёргает угол губ. — А… этого точно не случится?

На ней мягкая, уютная розовая ночнушка, очень идущая к румянцу на щеках.

Арктур осторожно наклоняется и прислоняет ухо к её животу. Слушает…

— Если семеро и больше, то икринки. А тут только пять. Поэтому точно, — шепчет он.

— Пять, — вскрикивает она, вцепляясь в его плечо.

Да, узи ещё не было, срок маленький, мысль опасная.

— Шучу, — тревожится он, что напугал её, — просто шучу! Всё было шуткой! — и целует Любу. — Прости… Всё у нас хорошо. Всё… как у людей.

— Так… — выдыхает она. — Один?

— Думаю, так… Хотя в моём роду были близнецы. Поэтому всё возможно. Как и у людей, — повторяет он и ложится, устраивая голову на её коленях. — Было бы здорово, будь их двое, да?

Люба решает не нудеть о том, как это трудно и ответственно, и отвечает, прислушавшись к себе и почувствовав гармонию:

— Да…

Она запускает пальцы в чёрные волосы мужа, приглаживает их и, усмехнувшись, спрашивает:

— Так что у нас на завтрак?

— Могу сделать омлет и кофе, — жмурится он от удовольствия. — Хочешь? Мне нравится готовить для тебя, родная.

— Ты так быстро влился в эту жизнь, я даже не ожидала… Кстати, помнишь, я показывала тебе мультик про русалочку? И говорила, что он о тебе?

— Помню, — улыбается он. — Хочешь пересмотреть? Чудной мультик. Чудный.

— Нет, вспомнила о таком, где уже мои чувства показаны. Посмотрим за завтраком? «Тарзан» называется, — она целует Арктура в нос.

— Хорошо. Тарзан, значит… ЧуднО звучит. Так, как, я пойду пока всё приготовлю? Во сколько к нам должны твои друзья приехать?

— После обеда, а может, и позже, — улыбается Люба. — У Ромы ко мне есть какой-то серьёзный разговор, я даже заинтригована.

Арктур едва заметно хмурится.

— Как и я… Что за серьёзные разговоры к чужим жёнам?

Он тихо, но уже по-доброму что-то ворча, будто обращаясь к Чайке, уходит на кухню.

Ему и правда удалось здесь быстро освоиться. Они выбрали место для небольшого (по меркам Арктура) замка там же, где познакомились. И вид на море открывается теперь почти из каждого окна. Замок их имеет пять этажей, три башни с высокими шпилями и готический вид. Правда построен он из белого камня, а внутри украшен, будто бы прошлый дом Арктура, хрусталём, бирюзой да кварцем.

Арктур может плавать в море, обращаясь с Любой в русалок, но на Дно, увы, путь им закрыт. Но это не значит, что порой он не может призывать кого-то оттуда на поверхность.

Год пролетел, как миг. Время у людей идёт иначе. И по-разному. Это на Дне, видимо, оно тянется всегда с одинаковой скоростью, а здесь…

— Чудно, — качает он головой, по-прежнему удивляясь.

Они успели побывать в четырёх странах, немного посмотреть мир. Но выяснилось, что Люба ждёт ребёнка. И лучше бы пока отложить путешествия.

Зато появилось время на новые планы.

Он выбрасывает скорлупки от яиц, выключает плиту и разливает по чашкам кофе. Ставит всё на поднос и заносит в просторную, пронизанную солнечными лучами, кухню.

— Любимая, — зовёт он, расставляя на столе завтрак. — Всё готово. Или мне принести в спальню?

Чайке же он насыпает корм в глубокую синюю миску. И еле удерживается, чтобы пару хрустящих катышков не съесть самому — Любе это не нравится.

Она уже успела привести себя в порядок, но переодеваться не стала. В ночнушке так уютно, а Арктуру нет большого дела до нарядов и косметики.

— Давай в гостиную, я уже всё подготовила!

За окном начинает накрапывать долгожданный дождик, нет момента лучше, чтобы включить что-то уютное и посмотреть за вкусной едой вместе с самым любимым, близким и дорогим человеком.

Или русалом.

Они устраиваются под