Калабрийский Король - Иса Белль

Я промолчал.

Она? Не стоит?

– Когда мне было три, родители отвезли меня на ферму… и оставили там, навещая по несколько раз в год, когда им нужно было сделать семейное фото для очередного выпуска в газете, – без особого сожаления рассказала она. – В восемь меня похитили, но вместо того, чтобы спохватиться пропажей своего ребёнка, они просто не брали трубки. Первые сутки, – добавила Амелия. – После похитители отправили в СМИ видеосообщение с угрозами моей жизни и оставили это, – девушка расстегнула воротник винтажной блузки и оттянула его в сторону, показывая мне тонкий длинный шрам, украшающий её шею.

Вот откуда он у неё.

Но я не помнил, чтобы в то время в местных новостях заявляли о пропаже девочки. Если бы я увидел её в них, я бы…

– Родителям пришлось заговорить с ними. Теперь люди знали о том, что случилось и им было не отвертеться. Иногда я думаю… – Амелия отвела взгляд в сторону и я заметил слёзы в уголках её глаз. – Они бы так и не пришли за мной?

Я бы пришёл.

Если бы я только знал… Даже будучи ребёнком, я бы сделал всё возможное, чтобы помочь ей. Я бы пошёл в беду за ней. А отец за мной. И мы бы вместе вышли из неё.

Амелия бы узнала, что неподалёку были люди, готовые пойти на риск ради неё.

– А в пятнадцать отец превратил моего единственного друга в ужин.

Она снова посмотрела на меня, горестно улыбаясь, когда первая слезинка скатилась вниз по её щеке и мне так сильно захотелось приблизиться к ней, чтобы обнять, но сначала я хотел дать ей договорить, потому что она держала эти истории внутри себя столько лет, что я начал обдумывать, как буду избавляться от тел каждого причастного к ним.

Плечи девушки задрожали сильнее. Она выпускала боль. И всё, что умалчивала годами, чувствуя себя самым одиноким и ненужным человеком на этом свете, хотя я ждал её на протяжении каждого дня с тех пор, как узнал.

– Ещё пару лет спустя…

Словно почувствовав рычание забившееся в моей груди, Амелия отмахнулась, прекращая эту часть. Я не был уверен смогу ли сдержаться и не отправиться на убийство ублюдка, предавшего его. Мне не хотелось оставлять её одну сейчас. Возможно, когда она уснет, я всё же наведаюсь к нему.

– Но ты уже знаешь.

Я кивнул.

Этого было достаточно, чтобы иметь вескую причину сделать из него человеческую пиньяту. Будет весело и все вспомнят короля вечеринок побережья.

– Люди причиняют боль, – подытожила Амелия. – Ты причиняешь боль, Сантьяго.

Я поморщился.

Меньше всего на свете мне хотелось сделать ей больно. Моей миссией было заставить её поверить в красочность этой жизни и показать ей, что вокруг были те, кому стоило дать шанс на совместное счастье.

Дать ей знать, что её любили.

– Потому что из-за тебя я меняюсь, – она больно сглотнула. – Или возвращаюсь к себе прежней. Я не знаю… Я не знаю!

Амелия выглядела растеряно, будто правда не понимала, что происходило. Слёзы покрывали её щеки, но мне казалось она даже не чувствовала этого, будучи занятой откровением. В то время, как пальцы теребили рукава блузки, а острые ногти оставляли затяжки на ткани, и я уже знал, что после она будет злиться, увидев это.

– А теперь я боюсь, что в один день ты просто перестанешь любить меня, как когда-то они.

То, как все они ранили её, когда она ещё была доверчивым ребёнком, который верил и продолжал давать шансы людям, не заслуживающим этого, пробуждало во мне монстра. Я был добр и снисходителен к каждому, кто считал меня тупоголовым идиотом, но когда дело касалось Амелии, терпение испарялось.

Она разбила своё сердце, пытаясь разобраться, что не так было с ними.

– Если ещё не разлюбил. Найти причину для этого так легко, – плечи девушки поникли и она посмотрела себе под ноги, опустив голову.

– Невозможно, – прошептал я, но она не услышала.

Как? Как можно было не любить её? Мой мир крутился вокруг неё и я был совсем не прочь.

– Знаешь, – грустно усмехнувшись начала она, – на твоём месте я бы тоже не любила себя…

– Но я люблю.

Амелия резко подняла голову и обескуражено заглянула в мои глаза, словно я говорил чушь, а не то, что пытался донести до неё каждый чертов день, что проводил с ней.

– Всё ещё?

Её не верящий шепот пронзил меня.

– Я прекращал?

Что нужно было сделать, чтобы она наконец поверила мне? Но только эти мысли пронеслись в моей голове, как то, что я сделал несколько дней назад острее ощутилось на мне.

Пальцы стали быстро перебегать по пуговицам расстегивая их, пока девушка, глотая слёзы, наблюдала за мной. Я распахнул рубашку, стянул её с плеч и откинул в сторону, чтобы ничего не мешало моей жене рассмотреть вечную клятву моей любви к ней.

– Это, – я ткнул пальцем в татуировку под грудью, которая заполнила пустующее место, – значит, что я твой в дни, когда ты хочешь этого и нет.

До этого я оставил место для неё, потому что хотел, чтобы в один день мы с Амелией сделали это вместе, как и наши друзья когда-то. Но потеряв последнюю надежду на то, что это могло случиться, я решил пообещать свои тело и душу ей без её участия.

Была она моей или нет, я принадлежал ей. И это было невозможно изменить.

Амелия сделала шаг навстречу, приближаясь ко мне. Запах моря в мгновение окутал меня, но я не улыбнулся, собираясь серьёзно говорить о своих чувствах к ней.

– Когда ты зла и когда улыбаешься, спасая чью-то жизнь.

Я до сих пор вспоминал ту улыбку и взгляд, когда она героически спасала братьев наших меньших, противостоя каждому препятствию на своём пути.

– Когда мои шутки раздражают тебя и когда ты смеешься, словно никто до меня не мог рассмешить тебя.

Ни одна из мелодий, появившейся из под клавиш пианино, не сможет сравниться с её настоящим смехом, выпущенным из собственных глубин.

– Когда ты боишься и когда готова рискнуть, вытаскивая нас из беды.

Она была готова поднять меня и вынести оттуда.

Нижняя губа девушки дрожала, когда кончики её пальцев коснулись татуировки, защищённой плёнкой. Желание сорвать её с себя и позволить Амелии полноценно дотронуться до неё, почувствовать, как яростно билось моё сердце под ней, и наконец понять, что мира без неё не