Не сдавайся - Кристен Эшли

Он не был жестким, грубым и требовательным, не заставлял меня следовать его желанию.

Но и не был он мягким, сладким и трогательным, не превращал наш прекрасный поцелуй в излишне нежный.

Поцелуй стал долгим, глубоким и чувственным — идеальное завершение идеального свидания с идеальным парнем.

И когда Мерри поднял голову, я поняла, что он намерен продолжать это идеальное свидание. Поскольку он отпустил меня из своих объятий, взял за руку и, не говоря ни слова, повел в сторону коридора, который выходил из его гостиной.

Я последовала за ним по коридору и вошла в темную комнату. И немного пройдя я остановилась, как он отпустил мою руку.

Мерри наклонился, чтобы включить свет, но я не замечала ничего вокруг.

Я увидела кровать, и это было все, что требовалось.

Он повернулся ко мне и снял пиджак своего темно-серого костюма, оставшись в голубой рубашке.

Я знала, что ему дать. Я знала, чего хотят мужчины. И знала, как действовать, чтобы увлечь его за собой. И я знала это куда лучше всех.

Я прекрасно умела это — отдавать.

Поэтому, когда Мерри коснулся верхних пуговиц своей рубашки, я перехватила его взгляд и положила руки на бедра, запуская пальцы под платье.

Как только я это сделала, Мерри убрал пальцы с рубашки и сделал единственный шаг, который был ему необходим, чтобы оказаться ко мне вплотную.

— Нет, детка, — пробормотал он.

Опять…

Нет?

Он положил руки мне на талию и скользнул ими вниз, прошептав:

— Ты не могла надеть такое платье и заставить меня просидеть весь ужин напротив тебя, а потом лишить возможности самому снять его с тебя.

У меня перехватило дыхание, и я почувствовала, как между ног стало влажно.

Может, я и знаю, как сделать приятно.

Но Мерри знал, как сделать это еще лучше.

Он провел руками по моему телу, не сводя с меня взгляда. Затем наклонился.

Мой рот приоткрылся в ожидании, но его губы лишь мимолетно коснулись моих, после чего он провел ими по моей щеке и подбородку. Он прикоснулся языком к моему уху, вызвав дрожь во всем теле, после поднял голову и поймал мой взгляд.

Мерри неотрывно наблюдал за мной, проводя руками вниз по моей талии и ниже к бедрам. Он немного приподнял и сжал шелковистую ткань, чтобы вместе с его рукой она скользила по моим ногам.

по моей талии и бедрам.

О Боже. Это было приятно. Настолько хорошо, что мне приходилось держаться изо всех сил, чтобы не упасть.

Поэтому я решила сосредоточиться на чем-нибудь другом, поэтому подняла руки к пуговицам его рубашки.

Мерри снова наклонился и подарил мне короткий глубокий поцелуй.

Я расстегнула одну пуговицу и уже приступила к следующей, когда он поднял мое платье до самых бедер.

И расстегивая следующую пуговицу, я уже тяжело дышала. Тогда он переместил свой рот мне на шею, а руки завел назад под подол платья, который уже был выше моих бедер. Затем он опустил руки вниз и обхватил мою задницу, одновременно прикусывая мою кожу.

О да.

Еще лучше.

Я оставила пуговицы в покое, потому что выбора у меня не было. Ноги подгибались. Я запустила руки под его рубашку и прильнула к нему, прижавшись грудью.

Его губы слегка коснулись моего уха.

— Подними руки, Шери.

Я разжала пальцы и подняла руки.

Мерри отступил назад и медленно потянул платье вверх до конца, обнажив меня практически полностью — на мне не было бюстгальтера, только черные кружевные стринги.

И отбросив платье в сторону, Мерри посмотрел на меня. Руки его вернулись к моему телу, скользя вниз и блуждая, где вздумается.

Боже, ему даже не нужно было прикасаться ко мне.

Я никогда не была такой медлительной. Никогда так не заводилась, причем практически без всякого повода.

Я никогда не хотела чего-то так сильно.

Вернее, кого-то.

— Мерри, — прошептала я, и даже мне самой послышалась нужда в моем голосе.

Он снова встретился со мной взглядом, и я не смогла сдержать вздоха от голодного огня, который горел в глубине. А после в мою кожу впились его пальцы, одновременно приподнимая меня.

Я подпрыгнула, а Мерри притянул меня к себе. Я обхватила его ногами, а он уперся коленом в кровать и приник к моему рту.

Моя спина коснулась кровати в тот момент, когда его губы приоткрылись и язык скользнул ко мне.

С этого момента все замедлилось. Мерри направлял, я следовала его примеру. Мы касались друг друга. Целовались. Пробовали друг друга на вкус. Я стянула с него рубашку. Он отстранился лишь на ту минуту, что потребовалась на снятие туфель и носок. И осторожно стянул мои трусики.

Я взялась за его ремень и внимательно смотрела, снимая с него брюки и боксеры. Он лежал на кровати, приподняв немного бедра, чтобы облегчить мне задачу.

Но обнажившись полностью, мы не стали действовать быстрей. Мы не стремились получить новый опыт, удовлетворить потребность. Или взять то, что так хотелось. Не пытались затеряться в ощущениях. Мы не пытались исследовать друг друга.

Мы запоминали. Наслаждались. Поклонялись.

Я была так увлечена им, что это было нереально. Я слушала и наблюдала. Что может сотворить прикосновение, мой язык, мои зубы и поглаживание руки.

Я проводила губами по волосам на твердой мускулатуре его живота, намереваясь выполнить задуманное, когда он притянул меня к себе и показал, что хочет того же, что и я.

Он был так увлечен мной, что все казалось невозможным. Он слушал и наблюдал. Что может сотворить его прикосновение, язык, его зубы и поглаживание руки.

Это могло длиться пятнадцать минут, а могло — три часа. Я понимала лишь одно: когда он, наконец, был готов дать мне необходимое, я была готова как никогда в своей жизни.

И даже тогда, все произошло так, как могло быть только с Мерри.

Он устроил нас в своей постели, положив мою голову на свои подушки. И сделал это излишне скрупулезно, слишком правильно. Будто в этот раз, когда мы впервые были вместе, начав официальные отношения, и попробовав раньше, что может выйти, Мерри собирался сделать все правильно.

Он потянулся к тумбочке, не сводя с меня глаз.

Я обвила ногами его бедра, осторожно, чтобы не задеть каблуком туфлей, которые все еще были на мне, обхватила руками его спину, тоже не отводя взгляда.

Его губы прильнули к моим, и он прошептал:

— Позаботься об этом для меня, детка.

Он нашел мою руку и сжал в ней презерватив. И