Хулиган. Его принцесса - Эла Герс

— Я сказала — следи за своим языком! Люди смотрят.

Мой горький смех заставил ее вздрогнуть.

— Конечно, тебе не все равно, что на тебя смотрят люди. Это единственное, что тебя волнует.

Ее пальцы крепче сжались вокруг бокала, но выражение ее лица оставалось бесстрастным, когда она смотрела мне прямо в глаза.

— Давай не будем делать этого здесь, Данил.

— Чего? — я снова рассмеялся. — Что, по-твоему, я собираюсь делать? Кричать на тебя, требуя назвать причины, которые ты утаила от меня, когда дала мне тот гребаный выбор? Потому что я так и не понял, почему, мама. Я нуждался в них обоих и они оба нуждались во мне. Но ты, блять, позаботилась о том, чтобы я выбрал одного из них и потерял второго!

— Данил, пожалуйста, не устраивай сцену.

Кем была моя мать?

Неужели можно было быть настолько равнодушной и безразличной к собственному ребенку, которому испортила жизнь?

Мама стояла со сложенными руками на груди, опасно крутя бокал и прожигая меня холодными глазами.

Мама, которую я никогда хорошо не знал.

По сей день я не знал, какой у нее был любимый цвет, какую еду она любила есть, когда болела, и болела ли она вообще. Я не знал, какие у нее были увлечения и были ли они вообще, и никогда не знал, что делало ее счастливой, что заставляло ее улыбаться или смеяться.

И это была не моя вина.

Мама никогда не давала мне этого знать, она отказывалась дать мне хоть что-то похожее на материнскую заботу. И это с детства вызывало у меня глубокую неприязнь к собственной матери, которая была мне чужим человеком и соседом по дому.

Мне определенно не следовало приезжать сюда. Ничего хорошо из этого вечера не вышло…

Я глубоко вздохнул и сдержанно сказал:

— Я не собираюсь устраивать здесь сцену, мама. Я сильно обидел Таню в прошлом и сделал это по твоей вине. И сейчас, когда я вправе сам решать, что делать, я не сделаю ничего, что могло бы испортить вечер, ради которой она так старалась.

Залпом осушив свое шампанское, я стиснул пальцами хрупкий бокал.

— Сегодня вечером у вас с отцом будет идеальный сын. Но не потому, что вы этого хотели. Не потому, что мне есть дело до людей в этом зале. А из-за нее.

— Она действительно стоит этого, сынок? — тихо спросила меня мать.

Она стоила этого и даже больше.

Но я не потрудился ответить. Выйдя из-за колонны, я некоторое время смотрел на толпу, а затем настало время для шоу.

POV Таня

Глеб больше не отходил от меня ни на шаг. Мы развлекали гостей бок о бок. Люди хвалили нас, говорили, как мы были поразительно близки и как замечательны. Глеб смиренно принимал их комплименты, а я просто улыбалась всем заученной улыбкой.

Но когда они повернулись к нам спинами, брат негромко усмехнулся и прошептал мне на ухо:

— Поучись у них, Таня, — пробормотал он, когда оркестр заиграл и завладел всеобщим вниманием. — Те же люди, что любезничают с нами сейчас, отвернутся от нас, когда мы пойдем ко дну.

— Я знаю, — прошептала я в ответ. — И знаю, что ты много работал, чтобы компания росла и процветала.

— Умница.

Я поджала губы и продолжила наблюдать за оркестром.

То, что я сказала, не было лестью. Несмотря на то что он был ужасным братом, я не могла отрицать того, насколько гениальным и способным он был. С юных лет он изучал бизнес. У него почти не было времени на игры.

Я не могла вспомнить, когда в последний раз он был для меня настоящим братом, заботливым, любящим и добрым. Но я знала, что было время, когда я обожала его. Просто мне было тяжело вспоминать те хорошие времена, когда теперь он всегда относился ко мне так плохо.

— Вот это да-а-а, — протянул Глеб с легким смешком. — Посмотри на юного наследника Громовых.

То, как он это сказал, заставило меня обернуться.

Данил стоял на другом конце бального зала. Он привлек к себе внимание толпы, в основном довольно важных персон, что он обычно делал, когда мы были маленькими. Даже на расстоянии я слышала мягкий тембр его голоса, в то время как официальные выражения легко слетали с его языка, практически став для него второй натурой. То, как он держался — гордо и царственно, — создавало впечатление, что он никогда не покидал своего амплуа.

Он производил потрясающее впечатление.

Поразительное.

Мне с трудом верилось, что тот грубиян, вытащивший меня на балкон, был этим обаятельным, утонченным молодым человеком, который очаровывал окружающих своей обворожительной улыбкой и вовлекал их в свой разговор. Вокруг него раздавались оживленные разговоры и взрывы смеха.

Рядом с ним с гордым видом стоял его отец. Его матери, однако, нигде не было видно. Даже наш отец тоже был там, оживленно беседуя с ним. Он всегда любил Данила и был неравнодушен к нему.

Безнадежные девушки хихикали на краю толпы, глазами откровенно предлагая себя, явно очарованные Громовым.

И меня это раздражало.

Раздражало то, что он был любезен с ними.

Но больше всего меня раздражало осознание того, что я могла бы полностью завладеть его вниманием, если бы просто попросила об этом.

“Ты единственная девушка, которую я вижу, Таня.”

Почему-то я знала, что он говорил правду. Несмотря на то, что мой мозг кричал, что это была его очередная ложь, в глубине души я знала, что он не врал.

— Сегодня он действительно послушный сын своих родителей. Интересно, в чем причина такого поведения и внезапного изменения? — размышлял вслух Глеб.

— Это его долг перед своей семьей, — вымолвила я, поджав губы.

— С каких это пор Громов стал заботиться о своих обязанностях?

— Ты разве забыл, каким он был много лет назад?

Кривая, циничная улыбка искривила его губы.

— Ты правильно заметила — много лет назад. И, кроме того, не секрет, что в последние годы он стал довольно… диким.

Я невозмутимо смотрела в сторону оркестра, игнорируя эти провокации на еще один разговор о Даниле. И, кажется, мои старания оправдали себя — Глеб соизволил оставить меня наедине с моими мыслями. А вскоре к нам присоединился отец и Глеб решил вовсе уйти, пробормотав, что ему нужно было кое-что уточнить у персонала. Оно и к лучшему, его нахождение рядом перекрывало мне доступ к кислороду.

Вечер тем временем подходил к концу, приближаясь к своей кульминации. Некоторые уже