Берегись игривой ведьмы или полная попаданка! - Ваю Виджер

как это странное сочетание — жестокость и ласка. Я был готов оборвать её дыхание, заставить её нервничать, а затем, в одном движении, вернуть её к жизни, полную нежности и заботы.

“Ты такая упрямая, и именно это делает тебя прекрасной,” — произнёс я, а голос стал более мягким, как вода, стекающая по камням. Я поцеловал её в лоб, затем скользнул губами по её шее, все ниже и ниже, оставляя за собой трепет и дыхание. Это было уже не наказание, а сладкая провокация, которая подводило нас к новой грани чувств.

—Ха-а-а-а-ах..— вытянувшись, я выдохнул, пытаясь сбавить накал эмоций, которым не должен поддаваться. Тело предательски отзывалось на её образ в голове, жаждая её тепла и страсти, как будто нечто внутреннее, до этого неподвижное, вдруг обрело жизнь. Головная боль наконец-то утихла — благословение или проклятие?

* Опасно. Нужно прийти в себя. Эта дама плохо на меня влияет. Но хоть голова не болит.

Я коснулся своей груди, — Но это едва уловимое , ноющее чувство в груди, что оно означает? Откуда же льются эти волны тонкой раздражающей боли?..

"Наверное, просто переутомился, завтра все непременно пройдёт. " — подумал я, но в глубине души чувствовал, что это лишь начало.

Глава 32

В комнате, где почти всё пропитано страхом и тайнами, стоял густой запах лавандового масла, смешанного с чем-то горьким и металлическим.

Чем холоднее становилось в комнате, тем сильнее ощущалось присутствие опекунов — графа и графини Фарион. Их лица выражали смесь любопытства и плохо скрываемой неприязни, когда дух матери Реглии, кажется, разразился неожиданной яростью.

— Рия.. Почему ты травишь мою дочь? — пронзил тишину голос матери, изменившийся до неузнаваемости.

Я обернулась, видя, как Реглия повернулась к своему дяде и тете, а её лицо было испуганным, но полным решимости.

—Чт..что? Травлю?! Нет... — замотала головой Цугерия, не понимая своей вины, —Не-е-е-ет! Я бы никогда! Ты.. Ты же знаешь, я на такое не.. — внезапно стиснув губы, она прикрыла лицо рукой, словно осознала ужасную истину, —О Святая святых, отпусти грехи мои... — содрогающейся рукой она смахнула с глаз слезы...

Тут голос матери снова раздался, теперь более грозно: —Ты всегда ненавидела меня! Почему ты решила отомстить моей дочери за свои комплексы?

—“Ушла в землю, в земле и оставайся!”— так вы сказали? — добавила я, пытаясь вывести её на чистую воду.

—Я не ненавидела тебя! Да, мне было сложно! Твоя красота, талант, — всхлипывала графиня, её голос напоминал шорох, —словно Божье благословение. — Но я бы никогда не сделала ничего подобного. Мой муж... он!— В её глазах мелькнул страх, пока они не встретились с взглядом графа.

—Что ты хочешь сказать, графиня? — насмехался он, откидывая волосы назад. — всегда искала выход. Ты сама в этом виновата!

В этот момент моё сердце колотилось так, будто оно требовало вырваться наружу, а шум в голове нарастал, пока не пришел голос ворона, который скрутил моё сознание в кашу, принося документы, ранее затерявшиеся в незримых сумерках.

Это была дарственная на шахты Реглии. Ещё больше я удивилась, когда поняла, что её стоимость многократно превышает доходы графа.

Я шелестнула бумагами, демонстративно покрутив ими у носа графа. Несомненно он попытался вырвать их из моих рук, но тщетно.

—Это были вы. — грозно объявила я.

Граф рассмеялся, но этот смех потонул в глухом беспокойстве. Он пнул ножницы, которые оставались на полу, красное лезвие блеснуло в свете.

—Уберите её прочь! Прогони этого призрака, ведьма! — Он замахнулся на Реглию не моргнув и глазом

Я не успела ничего сказать, как в моей голове началась искаженная симфония. Я почувствовала потемнение в глазах и теплеющий след крови на губах. В этот момент всеобъемлющий страх напомнил: нельзя сдаваться.

В тот миг, когда я собралась произнести заклинание, призрак матери выпустил на свободу свои силы, словно сброшенные с крыльев тьмы. Она взмахнула рукой и откинула графа, и он, невидимо, как ветер, высвысившись над перилами, с криком перелетел на другую сторону балкона.

Тишина окутала нас. Я замерла, глядя на её видение, теперь более зловещее: она казалась расстерянной, больше тьмою, чем собой. В её взгляде играла ирония, страх и ярость.

—Вы! Это все из-за вас! Я верну то, что было отнято!” – закричала она, сжимая горло нам всем, даже своей дочери.

—Доченька, иди к своей маме! — жутко она нашептывала, изводя бедную Реглию.

До меня только дошло, что она хочет с ней воссоединиться на том свете. Возможно убийство человека так повлияло на неё. Она стала превращаться в злого духа.

Я должна что-то сделать. Надежда только на моё колдовство.

Я сосредоточилась, направляя всю свою энергию к изгнанию этого древнего духа. Я должна перенести её в переходный мир духов. Гулкое возвышение магии вырывалось изнутри, как волна, пронзающая тьму.

Она отступила, но начала визжать. От еë воплей разлетелись все стекла и зеркала. И через мгновение дух Катрин начал исчезать, как галлюцинация, связанная моим заклинанием.

Но в этот момент я почувствовала, как меня хлестнуло в висках, и подступила тошнота, как будто тьма омыла моё сознание...

Сквозь затуманенное сознание я обратилась к Реглии, но девушка лишь бросила на меня горький, обвиняющий взгляд.

—Уходите... Вы.. Вы говорили, что поможете! Вы разрушили нашу жизнь! — едва придя в себя, закричала клиентка. Она кинулась в объятия своей тётушки Цугерии, что обливалась вдовьими слезами.

Моргнув пару раз, я провалилась в бездну.

И сквозь кромешный мрак меня вывел одинокий свет. Я очнулась, но это было не в стенах особняка, где только что произошло мистическое сражение. Я находилась в коридоре герцогского дома, где яркие огни свечей казались неестественно яркими и громкими, греючи мою кожу, как солнечные лучи, в течение долгих зим.

—Что вы делаете?— удивленно пробормотала я, когда сильные руки герцога Дэмиана подняли меня, неся в мою комнату. Его тёплый голос в контрасте с твёрдыми