Спаси сердце короля - Фэя Моран

обезболивающего на случай, если вдруг тебя снова начнут мучить боли. В ванной стоит пачка гигиенических прокладок, а ещё новая зубная щётка, мыло и шампунь. Можешь искупаться, если захочешь. Полотенца лежат в выдвижном шкафу там же. Твоя одежда висит в шкафу в спальне рядом с моими костюмами.

Никуда не выходи. Моя семья – поистине волки, готовые вгрызться в новую жертву. Для своего же спокойствия оставайся на месте.

Я покончу со всеми текущими делами и свяжусь с юристом для того, чтобы договориться о расторжении нашего брака. Не волнуйся, это не займёт много времени. Скоро ты станешь свободной и сможешь вернуться к своей семье. А пока отдыхай.

Внутри возникают противоречивые чувства. Я откладываю записку в сторону и пялюсь в одну точку несколько минут, прежде чем прихожу в себя из-за раздавшегося громкого шума в коридоре. Кажется, кто-то на кого-то ругается. Повернув голову в сторону кнопки, я неуверенно жму её, и откуда-то из динамика рядом тут же доносится голос:

– Да, мистер Харкнесс?

– Нет, я… – теряюсь, не зная, что вообще говорить, и удивляясь тому, что не все в доме знают, что Гай приехал со своей «подстилкой», и она у него в комнате. – Вы можете приготовить… салат с тунцом?

Ожидать ответа долго не приходится. Женщина на той стороне будто бы даже и не смутилась тому, что вместо мужского голоса её привычного босса прозвучал женский.

– Будет сделано, мисс. А что бы вы хотели попить? Чай, кофе, сок?

– Просто воду без газа.

– Хорошо. Сию минуту.

Вздохнув от облегчения, я выпускаю кнопку и встаю, чтобы умыться и почистить зубы. А ещё сменить прокладку. Ещё бы чуть-чуть, и кровь потекла бы по ногам вниз. Не хотелось бы портить такую чистую постель и оставлять после себя кровавые пятна везде, где я буду сидеть.

Покончив со всеми процедурами, я переодеваюсь в повседневное чёрное платье до колен с белым воротником и закрытыми плечами. Оно словно было подобрано по дресс-коду королевской семьи – у них, насколько я знаю, тоже есть определённые правила для женской одежды. Кольцо Гая всё ещё на моём пальце, и я немного удивлена тому, что он никак не обратил на это внимание. Потом я снимаю его и кладу на тумбу рядом со светильником. Почему-то с ним было сложно расстаться. Как будто глубоко в душе я всё-таки хотела оставить частичку воспоминаний о Гае где-то рядом с собой. Даже если и думала, что мне это не нужно.

В дверь раздаётся два стука, и после моего разрешения в комнату входит горничная, катя небольшую тележку. В воздухе тут же ощущается знакомый мне аромат, и во рту быстро собираются слюни.

– Доброе утро, мисс, – сдержанно здоровается со мной девушка.

Она напоминает мне Монику, и мне становится интересно, где она сейчас и чем занимается. Как отреагировала на новость о моём побеге? И продвинулось ли у них что-то с Нейтом после его предложения руки и сердца? Горничная покидает меня, поставив поднос на ножках на кровать, так что вскоре я принимаюсь за свой завтрак. Кусочки тунца тают во рту и идеально сочетаются с овощами. Я запиваю всё водой. Из слегка приоткрытого окна доносится громкий женский смех и чьи-то голоса. Мне становится любопытно, что там происходит, так что, отодвинув поднос с уже полупустой тарелкой, я подхожу окну и выглядываю из него.

В просторном, ничем не скрытом дворе на свежеподстриженном газоне, накрытом пледом, сидят несколько девушек с книгами. Они смеются над чем-то и болтают без умолку. Отсюда не слышно, что именно они говорят, но, кажется, обсуждают книги, которые держат в руках. Похоже на совместное чтение во время небольшого пикника. Возле них стоит мужчина с подносом, на котором я различаю стеклянный чайник и несколько кружек для чая. Чуть поодаль, в этом же дворе, с несколькими биглями играются дети. Я насчитываю двух девочек и трёх мальчиков. Собаки прыгают на них, а дети с восторженными вскриками убегают. Глядя на них, я неосознанно начинаю жалеть их. Их растят убийцы и воспитают из них жестоких людей, подобных себе. Повзрослев, они наверняка точно так же начнут совершать бесчеловечные поступки, как их родители. Они растут, окружённые бесконечными литрами крови, их одежда и еда были добыты убийствами, кражами и враньём.

Услышав звук открывающейся двери, я резко оборачиваюсь.

– Гай, ты здесь? – раздаётся детский голосок.

И в дверном проёме показывается маленькая белобрысая голова. Я теряюсь, потому что не знаю, кто это и что ей нужно говорить. Взгляд её маленьких зелёных глаз поднимается, встречаясь с моими, и она как будто беззвучно охает. В руках у неё кукла со сломанной головой и ногой, которые девочка держит во второй ладони.

– Простите, мисс, я потревожила вас, – говорит она удивительно хорошо поставленной речью, даже несмотря на то, что у неё, кажется, отсутствуют два зуба, и она достаточно мала. – Я ищу своего кузена… А вы его девушка?

– Нет, мы с ним просто дружим, – улыбаясь, отвечаю я быстро.

– Странно. Кузен Гай обычно не водит в свою комнату девушек. А вы что же, спали на его кровати?

Я прокашливаюсь, но ответить не успеваю. Неожиданно раздаётся ещё один голос:

– Лиззи, чему я тебя учила? Нельзя входить в чужую комнату без разрешения хозяина. Это дурной тон.

В дверном проёме возникает красивая женщина с завитыми каштановыми волосами, в скромном тёмно-зелёном платье с закрытыми плечами. У неё такая белая кожа, что мне кажется, она никогда не бывает на солнце. Незнакомка не спеша обводит меня взглядом, будто внимательно изучая.

– Мам, смотри, что Оливер сделал с моей куклой! – жалобно произносит Лиззи.

– Я поговорю с твоим братом чуть позже. А пока иди.

– Но только кузен Гай всегда чинит мне куклу, если я попрошу. Остальные даже не хотят меня слушать.

– Гай сейчас занят, – строго отвечает женщина. – Выходи во двор, поиграй со своими братьями и сёстрами.

Девчушка обиженно опускает голову, но больше не перечит. Словно напрочь забыв о моём существовании, она разворачивается и убегает.

– Что ж, – продолжая меня разглядывать, начинает женщина. – Ты и есть Каталина О’Райли, о которой все говорят?

– Нет. Я Каталина Норвуд, – не собираясь с ней любезничать, резко отвечаю я.

– Дерзкий рот ни до чего хорошего молодую леди не доведёт.

– Разве я сказала что-то дерзкое? Я лишь поправила вас.

Она едва слышно фыркает. Фыркает как леди. Женщина поправляет подол