Кровь богов и монстров - Люсинда Дарк

И вот так мы приступаем.

Теос — прекрасный спарринг-партнер, его тело расслабленно в движениях, но не менее сильное. Возможно, он не такой громоздкий, как его братья, но то, чего ему не хватает в мускулатуре, он определенно восполняет скоростью и ловкостью. Через некоторое время мы оба покрыты легким налетом пота, и то, что я когда-то считала прохладным воздухом, стало невыносимо горячим.

Тяжело дыша, я перекатываюсь и вонзаю свой меч в землю. Кровь стекает по моему предплечью, где он порезал меня после своего последнего удара. Мои глаза бросаются на балкон. Боги все еще наблюдают за нами глазами, полными осуждения. Они даже не потрудились взглянуть на нас обоих. Нет. Их взгляды устремлены исключительно на меня, оценивая меня. Они не заставят нас остановиться, пока я кое-что не раскрою, а мы уже занимаемся этим гораздо дольше, чем кто-либо другой.

Отвлечение внимания дорого мне стоит. Сильные руки обхватывают мои предплечья и поднимают меня, и я позволяю это. Резко обмякнув, я сбиваю Теоса с толку — он наверняка ожидал, что я буду вырываться. А вместо этого получает весь вес моего тела.

Потеряв равновесие, Теос пытается выпрямиться. Прежде чем он успевает полностью приспособиться, я отступаю назад и ударяю подошвами своих ботинок по его ногам, отталкиваясь и катапультируясь из его рук. Поворачиваюсь к нему лицом, и мир исчезает. Мое зрение сужается. Один вдох. Два. Три. Слишком много. Слишком быстро. Что-то не так. Дыхание должно замедлиться. Я должна быть спокойна. Я делала это много раз раньше.

Тьма застилает мне зрение. Лицо Теоса искажается в центре длинного туннеля, в который превратилось мое зрение. — Кайра? — Я едва слышу его из-за шума в ушах. Жар прокладывает порочную дорожку вверх по позвоночнику.

— Во имя Богов, остановите ее! — Я слышу, как кто-то говорит, похоже на Руэна. Это Руэн?

Я поворачиваю голову, пытаясь разглядеть его, но конец тоннеля становится всё меньше и меньше. Свет где-то далеко, и всё, что я вижу — тьма. Тени клубятся вокруг меня. Страх сжимает горло длинными скелетными пальцами.

Мысленно я тянусь, надеясь найти хоть что-то, что докажет: это не иллюзия. Что я всё ещё на арене.

Почти сразу десятки, если не сотни крошечных сознаний отзываются на мой зов. Они возвращают меня, вытаскивают с края бездны. Их эмоции — водоворот страха и тревоги, но они отвечают на мою безмолвную мольбу без колебаний.

Вот в чём суть пауков. Многие считают их ничем не лучше насекомых, думают, что от них мало пользы. Но мир не принял бы их, если бы у них не было места на этом плане существования. Пауки чисты так, как не может быть ни одно смертное или Божественное существо. Они невинны, и когда я прошу их о помощи, они не задумываются о том, повредит это им или нет. Они просто протягивают свои крошечные мозги и скармливают мне то, что мне нужно, чтобы заземлиться.

Когда возвращается свет, я вижу, что стою посреди арены, а Теос стоит надо мной и трясет меня за плечи.

— Кайра! — он выкрикивает мое имя.

Я разжимаю пересохшие губы. — У нас…все еще бой, — прохрипела я.

Его глаза расширяются за долю секунды до того, как я посылаю в него заряд силы. Тело Теоса взлетает высоко в небо, когда его подбрасывает ветром. Однако, несмотря на всю его предполагаемую силу, он не использовал свою молнию против меня. Сейчас я наблюдаю, как она изгибается вокруг него колышущимися волнами, когда он использует свою ловкость, чтобы крутануться в воздухе.

В одно мгновение Теос снова оказывается на земле, упершись одним коленом в песок и опершись на кулак, а его золотисто-светлые волосы мокрыми прядями свисают вокруг лица.

— Хватит! — Мы оба вскидываем головы при объявлении Акслана. Тяжело дыша, с колотящимся в груди сердцем, я смотрю на балкон, где Акслан поднимает руку, привлекая всеобщее внимание.

— Учебные сражения закончились. В этом бою ничья, — кричит он над ареной. — Вы свободны.

Моя грудь поднимается и опускается от тяжелого дыхания, когда я поднимаюсь с земли и смотрю, как трио Богов поворачивается и покидает балкон. Первым уходит Акслан, за ним Македония, но, к моему удивлению, последней исчезает из виду Данаи, которая останавливается на краю балкона и оглядывается назад. Ее золотистые волосы, кажется, светятся вокруг нее, когда глаза, цвета чистейшего меда, впиваются в меня. На ее лице есть эмоция, которую я не могу распознать, но когда я хмурю брови, пытаясь понять ее, она поворачивается, и тогда Царица Богов исчезает.

На другом конце арены Теос со стоном падает на песок. — Гребаные Боги, — бормочет он.

Далекие голоса эхом отдаются с трибун, когда ученики поднимаются, разговаривая между собой — как о битвах, так и о присутствии Богов. Два глухих удара один за другим заставляют меня обернуться к краю арены: Каликс и Руан перепрыгнули через ограждение и стремительно идут в нашу сторону.

— Что это было? — Голос Руэна похож на мрачное сердитое рычание, когда он приближается.

— Что было что? — Спрашиваю я, хмурясь, когда пара подходит к нам, Каликс подходит, чтобы помочь Теосу подняться на ноги.

— Твои глаза полностью почернели, — говорит Теос, вставая с помощью Каликса. Он отряхивает с брюк песок и тянется к моей руке. — Я слишком глубоко тебя задел?

Я вырываюсь, отдергивая руку. — Конечно нет, — фыркаю я, закатив глаза. — Я не такая хрупкая, как тебе кажется.

— О, я знаю, что ты не из хрупких, маленькая лгунья, — говорит Каликс, каким-то образом кажущийся ближе, чем был минуту назад.

С гримасой я выгибаю бровь в его сторону. — Это твое представление о флирте? — Спрашиваю я.

Он пожимает плечами. — Нет, мое представление о флирте заключается в том, что ты лежишь на спине, раздвинув ноги для моего…

— Это не флирт, — отрезает Теос, обрывая брата.

Я отворачиваюсь от них всех и тоже начинаю отряхиваться. — Они хотели посмотреть, на что я способна, — рассеянно отвечаю я, пытаясь понять, что, черт возьми, было за выражение лица у Данаи. Какие эмоции она демонстрировала? Сегодня в ней было что-то необычное. Что-то, чего я не заметила, когда встретила ее в первый раз.

Неспособность понять это сводит меня с ума.

— Давай, — фыркает Руэн, шагая вперед и хватая меня за руку, прежде чем я успеваю оттолкнуть его. — Нам нужно поговорить.

Единственная причина, по которой я не вырываюсь из его объятий и не бью кулаком в его слишком совершенное и глупое лицо, заключается в том,