Играя с ветром - Евсения Медведева

– Она врёт, – вдруг зашептала Ника. – Я просто хочу, чтобы ты поверил мне, понимаешь? Просто поверь, она не беременна!

– Она, может, и врёт, – достал из пиджака файл, бросил на её сиденье и высунул голову на улицу. – Но беременна.

– Что? – Ника дрожащими пальцами перебирала затертые до дыр листы диагностической карты. – Беременна?

– Беременна, – я тоже скинул туфли и растянулся на диване.

– Но этого не может быть…

– Ты даже не можешь себе представить, как бы мне этого хотелось. Мне так хочется, чтобы меня обманули! Чтобы развели, как полного олуха, да я готов подарить ей эту гребаную квартиру, лишь бы она просто сказала, что это всё ложь…

– Лёва, – Ника зарыдала в голос, падая мне на грудь.

Её слёзы каким-то бесконтрольным ручьём текли по шее, останавливаясь в вороте рубашки. Пальцами сжимала ткань так, что пуговицы стали разлетаться в стороны. Она со звериным рвением сдирала преграду, а успокоилась лишь тогда, когда смогла прижаться к коже.

– Я любила тебя с детства. Как ненормальная, ждала семейных посиделок, чтобы смотреть на тебя близко-близко, а не из окна своей комнаты. Ты был моим принцем, Лёв. Ты сражался с драконами, вызволял меня из высоченной башни в замке злой ведьмы. Представляла тебя в белоснежном костюме с охапкой ромашек в зубах. Ты карабкался по стене, не зная преград, а в глазах твоих была любовь… Я сейчас ощущаю себя той самой принцессой в замке, а разлучила нас ведьма…

– Я не буду тебя обманывать, Ник. Если это мой ребёнок, то я никогда не откажусь от него. Я просто знаю, как это больно, – подхватил её за бедра, укладывая на себя, прижал и стал целовать в макушку, вдыхая сладкую пьяную малину. – Сначала сильно болит, потом зудит, а дальше приходит зависть. Такая больнючая, едкая, убивающая всё живое в душе. Поэтому если я докажу, что это мой ребёнок, то он будет в моей жизни ровно настолько, насколько это нужно и важно нам, без шантажа Дины. Но заставить тебя принять это я не могу…

– Ты такой правильный! Аж бесишь, Доний!!!

– Знала бы ты, чего мне стоит вести себя правильно! Знала бы ты, чего мне стоит не заорать и не потребовать, чтобы ты уже решила, нужен я тебе или нет, без этих соплей, жалости и бестолковых разговоров, – я сжал её за плечи и стал трясти. Ника распахнула глаза, впитывая каждое моё слово. – На самом деле всё просто, Ветер, ты либо принимаешь меня, либо нет. Я не из тех, кто будет трусливо убегать от ответственности, бросая девушку в загсе, понимаешь? Либо да, либо нет…

– Всё просто, говоришь? – горько усмехнулась Ника, но взгляда так и не отвела.

– Максимально! Ты идешь со мной? – я протянул ей руку, видя, как почему-то дрожат мои пальцы.

– Иду! Иду! –  зашипела Ника и резко села на мне. Её руки блуждали по груди, животу, а потом подцепили низ своего платья. Леопардовый клочок пулей взмыл в воздух, обнажая красивое тело, о котором я лихорадочно бредил во снах.

Накрыл ладонями её грудь, такую мягкую и одновременно упругую, зажал между пальцев капельки розовых сосков, зная, что услышу стон… И она застонала. Откинула голову и так протяжно взвыла, как раненый изголодавшийся волчонок. Видел, как по плечам побежали мурашки, чувствовал, как её пальцы впиваются в меня в попытке унять собственную дрожь.

 И это была правда.

Она могла говорить всё что угодно, могла кричать, сыпать ультиматумами, но тело всегда скажет правду. Пусть обижается, пусть отдаляется, чтобы свыкнуться со своими мыслями, но будет со мной! Пусть знает, что МОЯ! Пусть весь этот гребаный мир знает, что она моя!!!!

– Ты самая шикарная женщина, Ника, – рванул её на себя и буквально впился губами. И это было больше, чем поцелуй! Это был взрыв, после которого не выживают… Он запускает ударную волну, от которой рвутся в лохмотья душа, нервы, самообладание и растворяется смущение. Все становится правильным, раскиданные частички пазла складываются, создавая новый мир под названием «МЫ»!

И мы – есть…

Ника ёрзала, сдирая с меня брюки, а добравшись до каменного члена, захныкала от нетерпения. Но я почему-то не хотел спешить. Блуждал по спине руками, наслаждаясь её близостью. Чуть сдвинул полоску кружева и зарычал, ощутив её жар и влагу возбуждения. Моя девочка истекала от желания. Её бёдра с жадностью заскользили по руке. Ей было так нужно ощутить взрыв удовольствия, будто он сможет всё исправить, залечить ссадины обиды, залатать трещину между нами. Ника упиралась, сопротивлялась моим ласкам, но не потому, что не хотела, а потому что мало этого было… Оттолкнулась и с абсолютно хищным, полным расплёскивающегося желания взглядом опустилась на меня.

И уже все было ясно, что не остановить…

Касания сильные, резкие, больнючие… Стоны глухие, хриплые, переполненные разлукой… И её всхлипы, ударяющие в самое сердце!

Ника выписывала бедрами круги, извивалась, вбирая удовольствие, и смеялась…

Шептала о том, что водитель всё слышит, а потом кричала! Громко, неистово! Так звонко, что дрожали перепонки.

Мы сжигали страхи, запреты, весь бред, сказанный друг другу, и вновь и вновь раздевали друг другу душу, не боясь уродства. Я ошибся, можно быть слабым. Но чуть-чуть… Если только ты знаешь, что твоя женщина всё равно останется рядом. Только её любовь приносит ясность и заставляет сражаться с ведьмами, драконами, налоговыми инспекторами, в конце концов. Только любовь превращает уродство в красоту затянувшейся от прошлых ран души.

Мы успокоились, лишь когда солнце приподнялось над серым городом. Кожа пылала, руки дрожали, но внутри разливался пожар.

В её взгляде всё отчетливее читалась тревога.

– Рассвет, – прошептала Ника, стыдливо подтягивая к себе платье.

– Рассвет…

– Попроси водителя отвезти меня домой, – Ника быстро надела платье и снова пересела на другой диван.

– Мы уже у твоего дома.

– Я видела тебя, – она сцепила пальцы в замок, почему-то не смотря мне в глаза. – Видела твою машину у дома. С каждым днём ты приезжаешь все раньше и раньше.

– Я не могу дышать без тебя.

– Знаешь, почему уходили все, кого я любила? – она как-то резко вскинула голову.

– Почему?

– Потому что я раньше никого не любила. Я ждала рыцаря, понимаешь? А им, сука, всё равно оказываешься ты. И это неправда, что чужое уродство никому не нужно. Мне нужно! – Ника прижала свои туфельки к груди крепко-крепко, собираясь улизнуть из машины, но я готов был к этому, поэтому и сжал её за локоть, возвращая в салон. Прижал к себе