Сердца мира - Анна Цой

– Я постоянно лезу не в своё дело, да? – спросила у Феликса, почти закрывшего дверь.

Вольтер обошёл машину и сел на водительское кресло. Я даже в полумраке видела насколько его бесят такие мои вопросы.

– Да.

Я тяжело вздохнула и откинулась на спинку кресла. Мы тронулись с места и тут же попали в поток машин.

– Откуда ты обо мне все знаешь? – задала вопрос, который вертелся в голове все это время.

Вольтер хмыкнул, но продолжал смотреть за дорогой. Мы ехали куда-то за город, хотя могли бы уже перенестись порталом обратно в тот домик с бассейном.

– У меня есть твоё личной дело из Надежды. И я немного покопался у тебя в голове.

Направила на него немного злой взгляд. Зато честно, блин. Бесит он меня. Даже представлять не буду, чего он там накопать мог.

– Давай так: ты отвечаешь на парочку моих вопросов, а я тебя прощаю.

Князь взглянул на меня, попытался найти совесть, но получил лишь немного глуповатую улыбку и сдался:

– Как бы "страшно" мне не было, я отвечу на твою кучу вопросов.

Я подпрыгнула и потёрла ручки в предвкушении.

– Ну держись! Какой у тебя любимый цвет?

Вольтер улыбнулся и вывернул руль вправо. Мы заехали в кованые ворота, проехали лесок и свернули на подъездную аллею к особняку.

– Зелёный, – выдергивая меня из собственных мыслей, сказал Князь.

Я потрясённо на него взглянула. Серьезно? Да в жизни бы не подумала. Мы заехали на парковку на цокольный этаж и остановились напротив внутренней двери в особняк. Феликс выключил зажигание и посмотрел на меня.

– Что значит слово «аларин»? – я почему-то сделала глубокий вздох и взглянула в его глаза.

Будто подсознание подсказывало, что это крайне важно. В ответ же увидела хитрую улыбку, и он произнес:

– Я думал ты понимаешь, – мужчина запрокинул голову на изголовье водительского сидения и закрыл глаза.

 Что это может значить? Помимо того, что ответа мне не получить.

– Это все? – вопрос, наталкивающий меня на мысль, что «куче вопросов» пришел конец.

Я мотнула головой из стороны в сторону.

– Куда мы приехали? – я оглядела несколько машин, что стояли на парковке рядом.

Все дорогие и совершенно незнакомые мне.

– Скоро начнутся игры. Актиния Кери позвала нас в гости на эти два дня.

Ясно. Это дом бабушки. И чего нам в вольтеровском особняке не жилось? Однако я промолчала.

– Хочешь уехать?

Мотнула головой. Перетерплю. И бабушку с ее сумасбродной старшей внучкой, и всю ту шушеру, что постоянно здесь мнётся. Этот дом несколько изменился с тех пор, как я была здесь последний раз. Перестал быть таким затхлым.

Я отстегнула ремень безопасности и вывалилась из машины. По крайней мере я так себя чувствовала. Хреново быть вечным подростком с жуткими перепадами настроения. Мы зашли в ту самую дверь и поднялись по ступеням в фойе, где нас уже ждала Актиния с моей кровной матерью. Даже так ее называть было странно. Теперь она станет просто Маргаритой. Бабушка скрипнула зубами и прошипела:

– Уже полночь! Все прибыли четыре часа назад!

Вольтер подхватил меня на руки, чувствуя, что я уже еле плетусь, и понёс куда-то наверх.

– Я не сомневался, что ты подождёшь, – сказал он так, чтобы его услышали.

Актиния хмыкнула и крикнула нам вслед:

– Нахал!

Усмешка Князя и ошеломлённый голос Маргариты:

– Он ее в свою комнату занёс. Они вместе спят?!

Я не удержалась и хрюкнула. Дверь за нами закрылась, отрезая от голосов, которые становились все ближе и ближе. Меня опустили на ковёр, и я тут же умчалась в ванную комнату, заперев дверь. Но даже шум воды из-под крана не смог заглушить голоса, доносившиеся из комнаты.

– Свадьбы ещё не было! – это бабушка.

– Она подписала контракт, – спокойный голос Феликса.

– Насколько я знаю, он скоро истекает, – Марго.

Что-то упало в комнате, а я села на прохладный кафель, предварительно открыв окно. Лето было уже совсем близко. Даже насекомые застрекотали в траве.

– А ты вообще молчи, предательница! – с какой-то странной интонацией произнес Фил.

Интонация была определенно не похожей на обычное вольтеровское безразличие, что было странно. Всю троицу связывало что-то весомее меня.

Марго:

– Я хотя бы не женюсь на девушке в два раза меня младше!

– Да, в твоём арсенале только соблазнение женатых, – усмехнулся Князь.

– Так, – перебила их перебранку Актиния, – я настаиваю на отдельной комнате!

Дальше шли чьи-то доводы и возражения, но я уже не слушала. Распахнув окно настежь, высунулась на широкий карниз здания и отправилась вправо, благо эта комната была угловой. Следующей была спальня отца, за ней видимо бабушки, пустая и… наконец-то! Марконтьяр лежала на кровати с включённым светом прикроватной лампы и с небезызвестным фотоаппаратом на второй подушке. Я слезла с подоконника, разулась и легла рядом с подругой.

– Как прошёл день? – спросила Мао.

Я много чего хотела рассказать, но загружать ее совсем не желала, поэтому произнесла лишь:

– Неплохо. У тебя?

Подруга молча привстала, залезла руками в прикроватную тумбочку и достала фотоальбом, который уже полностью был забит фотографиями. Я улыбнулась. И когда она успела столько наснимать? Множество фотографий со мной, Вильгельмом, Барсиком и Вольтером. Кое-где мелькала и бабушка. Многие из них были смазаны, затемнены и испорчены, но… они словно отображали самые счастливые моменты жизни. Заставляли смеяться, задуматься и просто были моментами жизни одной драконицы, что возможно никогда не сможет больше фотографировать.

Мне протянули отдельную фотографию, где я сижу в объятьях Феликса. Я расслабленно опираюсь на его грудь спиной и, неожиданно высунув язык, видимо от усердия, жму на кнопку геймпада, который держу на вытянутых руках. Феликс же снисходительно смотрит на экран и почти касаясь подбородком моей макушки, улыбается.

Я смотрела на фотографию минуты две и радовалась. Возможно, она будет единственной – насколько я знаю на Деймосе рисуют портреты и только на какую-либо знаменательную дату. Я хотела сохранить снимок, пусть и выглядела я на ней достаточно… странно.

– Забирай! – махнула мне рукой Мао.

Я улыбнулась, благодарно взглянув на неё.

– Спасибо, – вот и все, что я смогла сказать.

Она отобрала и спрятала альбом, выключила свет и уткнулась в подушку. Вскоре легла и я, уместив в магическом кулоне–схроне, что висел на шее, свернутую напополам частичку себя.

30

Легкий ветерок треплет распущенные чёрные как смоль волосы. Я всегда завидовала маме с ее серебристыми локонами. И почему только я пошла в отца? Я не хотела иметь с ним ничего общего.