Совместное дыхание. Жизнь и любовь подводных пловцов - Светлана Хромова

теперь внизу не было ничего видно. Вот она – бездна. «Сначала вы почувствуете боль в ушах, потом она станет нестерпимой, а потом появится тепло – это кровь из лопнувшей барабанной перепонки», – откуда-то в голове появилась эта фраза, из первых уроков обучения, произнесенная голосом Игоря. Над водой все оставалось светлым и безмятежным – солнце освещало берег и море, мотор мерно тарахтел – будто и не было под ними этой синевы, где постепенно пропадают цвета, тепло, свет, и воздух в баллоне уменьшается с критической быстротой… «По моей команде!» – услышала она голос Михея. «Может, не нырять сегодня», – снова подумала она, надевая маску. Стало тревожно, и уже не из-за Игоря, она впервые ощутила, что эта вода опасна и недружелюбна. Маша вспомнила дайверов, лежащих на дне Красного моря, не так уж далеко от них. Интересно, что будет, если с ней сегодня что-то случится. И тогда это все закончится. Не будет больше ни Игоря, ни Тани… А вот интересно, сможет ли он тогда и дальше делать вид, будто мы не знакомы. И кто будет поднимать ее тело. Она представила, как он находит ее на дне, подхватывает, и они начинают плыть к солнцу – последний раз вместе. Может быть, смерть – это как удалить свой профиль на фейсбуке – на самом деле ты есть, но в каком-то другом месте. И те, кто остались, всего лишь больше тебя не видят и не могут с тобой поговорить… «Три!» – неожиданно выстрелила финальная команда, она торопливо сунула в зубы регулятор и опрокинулась за борт вместе с остальными. Небо перевернулось и стало водой, сквозь которую она увидела солнце, яркое и неподвижное.

Внизу Марианна попробовала сосредоточиться на погружении, но вместо этого в голове, словно нескончаемая пластинка, прокручивался разговор с Таней вперемешку со словами Игоря: «Добро пожаловать на борт». Именно эта фраза задела ее сильнее всего. Он произнес ее так, словно она с ним едва знакома, будто их никогда не существовало. И он смог именно так ее произнести. Воздух у Маши подошел к критической отметке задолго до окончания погружения. Просигналив сначала Альбине, она подплыла к Михею, который дал ей свой октопус, и теперь она плыла, держась одной рукой за его плечо. Стало немного легче, к тому же нужно было следить за тем, чтобы не потерять октопус и не отстать от Михаила. Чувствуя непривычную усталость, Маша часто смотрела на время, прикидывая, сколько осталось до конца погружения.

На палубе, расстегивая костюм, Марианна чуть не потеряла равновесие от внезапного головокружения. Она тяжело села на лавку и взялась за нее руками.

– Эй, ты чего? – нагнулся к ней близнец Олег. – Миха, иди сюда!

– Что такое? – Михей, и так хмурившийся сегодня в ее сторону, совсем помрачнел.

– Да ничего, просто голова болит.

– Сильно?

– Ну, не очень, – соврала она, но тут же вспомнила, что головная боль – один из признаков ДКБ, и поправилась: – Вообще-то да. Но я еще спала плохо.

– Ох, девчонки, беда с вами! Ребят, помогите ей наверх подняться, пусть ляжет на воздухе. В тени только! Я за аптечкой схожу.

Наверху стало немного лучше, лежа качка не так ощущалась, к тому же она согрелась. Альбина хлопотала рядом, словно Маша была ранена – принесла воды, подушек и на всякий случай – одеяло.

– Аль, ну одеяло-то на что! – возмутилась Марианна.

– Лежи не напрягайся! Сейчас пойдем, ветра начнутся.

– Ой, прям ветра…

– Что тут у вас? – не поднимаясь на палубу, в лестничном пролете возникла голова Игоря.

– Игорек, уйди, не мешай! – откуда-то снизу послышался недовольный голос Михея. – Голова болит, таблетку несу.

– А, таблетка есть! Отлично! – и он исчез.

– И добро пожаловать, – прошептала Маша, поворачиваясь на бок. Ее голову будто бы сжал железный обруч, и боль от головы разрослась от затылка до глаз – стало больно смотреть на свет.

Михей принес какое-то лекарство и велел пить воду.

– Ничего, до свадьбы заживет! Ты только это, не кисни!

– Спасибо, Миш. Не буду.

Она закрыла глаза и попробовала подумать о чем-то нейтральном, но теперь ко всему прочему добавилось: «отлично, таблетка есть», звучавшее где-то в глубине головы, отдавая болезненным эхом. Ей казалось, что сейчас сюда поднимется Таня и скажет что-нибудь утешительное. Маше страшно захотелось, чтобы ее не было на этом корабле или чтобы корабль качнуло, и она выпала бы за борт, и этого бы никто не заметил. Вспомнился разговор про то, что смерти дайверов обычно списываются на несчастный случай. Маше вдруг подумалось, как все повернулось, если бы они не были в разводе, а наоборот, Таня бы его не отпускала, грозила забрать детей и имущество… И тогда бы у Игоря возник страшный тайный план, а себя он так вел, чтобы никто не догадался, даже она… Марианна легла поудобнее и стала думать, что он мог сделать. Перерезать шланги – заметно, закрыть под водой вентиль – группа может увидеть, да и потом придется открывать. А вдруг можно определить, что баллон был какое-то время закрыт. Интересно, смываются ли с баллона отпечатки пальцев… Или он в перчатках? А может, уколоть ее крылаткой – эта рыба может быть смертельно ядовитой. Но как поймать эту крылатку? Быстрее сам уколешься. «А может, вызвать акул специальным заклинанием!» – внезапно, словно очнувшись, негромко произнесла она и тяжело вздохнула. Эти мысли появились столь молниеносно, что Маша не успела их ни изменить, ни остановить. Все произошло слишком быстро, как несчастный случай под водой… А если баллон с нитрксом… Или пустой баллон…

На ужин ни Таня, ни Игорь не пришли. Отказавшись от вечерних посиделок с кальяном, Марианна поднялась к себе. Не понимая, зачем накрасила ресницы, она с удивлением смотрела, как черные слезы капают на белый пододеяльник, оставляя крупные расплывчатые пятна. Маша протерла глаза, чтобы видеть на телефонном экране ближайшие рейсы до Москвы. На сегодня билетов уже не было, только на завтра, утренние, с двумя пересадками. Дорога занимала почти сутки, к тому же самый дешевый билет стоил около шестидесяти тысяч, но ей было все равно. Маша нажала кнопку «оплатить» и, убедившись, что квитанция билета пришла на почту, начала сбрасывать вещи в чемодан. В это время в дверь постучали.

Она быстро зашла в ванную и открыла воду, смывая с щек темные следы, уже успевшие подсохнуть. Маша даже подумала не открывать, решив, что это Аля пришла ее утешать, но стук становился все настойчивей. Она открыла и увидела Игоря.

– Можно? – наконец нарушил молчание он.

– Добро пожаловать! – зло ответила Маша,