Блэкторн - Джей Ти Гайсингер

Это Кью.

А Эсме сковывает Давине запястья, чтобы он мог ритуально трахнуть ее.

Я снова пытаюсь закричать. Попытка тщетна. Мне приходится беспомощно лежать и смотреть, как они совокупляются, пока не достигают стонущей кульминации, а затем Эсме меняется местами с Давиной и наступает ее очередь.

С тошнотворной ясностью я понимаю, что следующей будет моя очередь.

Моя «инициация» уже близко.

Барабаны бьют. Песнопения продолжаются. Дым от ревущего костра поднимается все выше и выше, пока я не начинаю кашлять от его густоты.

Сквозь шум голосов и барабанов я слышу, как кто-то зовет меня по имени. Голос очень далекий, очень тихий, но я его слышу, и мой пульс учащается.

Я бы узнала этот голос где угодно, даже в чернильной тьме на дне морском.

Вы никогда не забудете свою первую любовь.

Костер разгорается неконтролируемо, заполняя пещеру клубами едкого черного дыма. Что-то пошло не так, потому что Эсме и Давина начали кричать. Затем прямо над моей головой проносится поток горячего воздуха. Меня осыпает градом раскаленных углей.

Мой огромный обсидиановый демон появляется из клубов дыма, словно мстительный ангел, прекрасный и ужасный, с обнаженными клыками и ледяными глазами, пылающими яростью. Знаки на его запястьях и лодыжках пылают адским огнем.

С оглушительным ревом и мощным взмахом когтей он разрывает цепи, приковывающие меня к скале. Он поднимает меня и подбрасывает нас в воздух, яростно взмахивая своими гигантскими крыльями.

Мы летим.

Дым рассеивается.

Я снова могу дышать.

Устроившись в его надежных обжигающих объятиях, прислонившись щекой к его твердой, покрытой волосами груди, я позволяю себе погрузиться в ожидающую, манящую темноту.

Глава 42

РОНАН

Ее рука такая маленькая в моей. Такая бледная и хрупкая. Я смотрю на нее, и в груди у меня все сжимается от волнения, а на заднем плане настойчиво пищат аппараты, и врач с двумя медсестрами тихо переговариваются в коридоре за открытой дверью.

— Беа, — шепчу я. — Открой глаза.

Она неподвижно лежит на больничной койке, ее узкая грудь медленно поднимается и опускается, под носом закреплена канюля с подачей кислорода. Она не реагирует на мою просьбу.

Я должен был догадаться, что Беа этого не сделает.

Потому что мои слова звучали скорее не как просьба, а как приказ, которому ни одна женщина из рода Блэкторн никогда бы не подчинилась.

С болью в сердце я нежно сжимаю ее безвольную руку, а затем нежно целую ее пальцы.

Врачи сказали, что с ней все будет в порядке, что сейчас ей нужно только отдыхать, но желание сделать так, чтобы ей стало лучше, — чтобы в ее мире все было правильно, — хлещет меня, как кнут, снова и снова.

Она такая хорошая девочка. Умная, смелая, очаровательная.

Я собираюсь провести остаток своих дней, убеждая ее в том, какая она особенная. Доказывая, что она всегда может на меня положиться.

Что она под защитой.

Ее ресницы трепещут, затем веки внезапно поднимаются, и Беа смотрит прямо на меня.

Она не удивляется, увидев меня сидящим рядом с ее кроватью и держащим ее за руку.

— Привет, — тихо говорю я.

Она пристально смотрит на меня и сглатывает. А затем тихим хриплым голосом спрашивает: — Ты мой папа?

Сразу к делу, прямо как ее мама. Я чуть не смеюсь, но вместо этого с облегчением выдыхаю.

— Я бы хотел быть твоим папой. Что ты об этом думаешь?

Беа смотрит на наши сцепленные руки, затем закрывает глаза и кивает, шепча: — Хорошо.

Ее дыхание замедляется, голова склоняется набок, и вот она уже снова спит.

У меня сдавливает грудь. Я никогда не думал, что смогу полюбить кого-то сильнее, чем Мэйвен, но эта малышка уже полностью завладела моим сердцем.

— Сэр?

Я поднимаю глаза и вижу, что одна из медсестер подошла к кровати. Приглушенным голосом она говорит: — Там какой-то мужчина хочет увидеться с мисс Блэкторн. Вы сказали никого не пускать в ее палату, так что…

— Мужчина? Кто он?

— Сайлас Хоторн, сэр. Он сказал, что вы его помните.

Я хмурюсь и пытаюсь вспомнить, но это имя мне ни о чем не говорит.

Медсестра замечает мое замешательство и добавляет: — Он говорит, что работал на вашу семью, сэр, довольно давно.

Боже. Точно — Сайлас раньше был нашим садовником. Но он уволился и уехал из Солстиса много лет назад. По меньшей мере лет двенадцать, а может, и больше.

Мне не хочется оставлять Беа одну, но я осторожно отпускаю ее руку и встаю. Затем бросаю на медсестру предупреждающий взгляд.

Мой голос звучит низко и жестко, когда я говорю: — Она получит все самое лучшее, понятно? Уход, анализы, еду — все. Я лично спрошу с каждого из вас, если она испытает хоть каплю дискомфорта…

— Да, сэр, — тихо перебивает медсестра. — Вы уже говорили это, сэр. Много раз. Она и мисс Блэкторн в надежных руках, я вам обещаю.

Бросив на Беа последний взгляд, я коротко киваю медсестре и выхожу в коридор.

Палата Мэйвен находится рядом с палатой Беа. Шторы на окнах опущены, а дверь закрыта. За дверью, нервно вертя в руках ковбойскую шляпу, стоит высокий мужчина, одетый в повседневную фланелевую рубашку, джинсы и ботинки. Думаю, ему сейчас за шестьдесят, но у него по-прежнему густые волосы с проседью и худощавое, но мускулистое телосложение.

Он поднимает голову, замечает меня и замирает.

Заподозрив неладное из-за столь внезапного его появления, я прищуриваюсь.

— Сайлас. Вот так сюрприз. Чем я могу помочь?

Он нервно поглядывает на дверь палаты Мэйвен, затем снова смотрит на меня.

— Я… я пришел навестить Мэй.

Я приподнимаю брови, с вызовом оглядываю его с головы до ног и складываю руки на груди.

— Да неужели? Как интересно. С чего бы тебе это делать?

Он прочищает горло и снова украдкой поглядывает на дверь палаты.

— Есть ли место, где мы могли бы поговорить наедине?

Я настороженно смотрю на него, а затем киваю в сторону зала ожидания в конце коридора.

— Следуй за мной.

Я иду впереди него, напряженный, с бешено колотящимся сердцем и на взводе. Когда мы доходим до пустого зала ожидания, я останавливаюсь и смотрю, как Сайлас нервно ходит кругами по центру зала, вертя в руках шляпу.

Наконец он останавливается и поворачивается ко мне. После короткой паузы он выпаливает: — Я ее отец.

На какой-то ужасный миг мне кажется, что Сайлас говорит о Беа. Но мое замешательство проходит, когда он смотрит на свои ботинки и бормочет: —