Отблеск миражей в твоих глазах - De Ojos Verdes

Только в эту секунду осознаю, что мы никуда не пойдем. Мы уже пришли.

Настороженно перевожу взгляд с прекрасной манящей картинки на задорно поблескивающего глазами Барса.

— И это?..

— Сюрприз.

— Мы что-то отмечаем? — он не знает, что у меня сегодня день рождения.

— Угу… — приближается с ленивой текучей грацией, вынимает ладони из карманов и обрамляет ими мои щеки, отчего пульс мигом взлетает. — Меня утвердили в штат… на постоянной основе. Теперь считаюсь полноценным молодым врачом…

Не даю договорить, взвизгивая от неконтролируемой радости. Подпрыгиваю и со звонким смехом чмокаю Таривердиева десяток раз подряд. Обнимаю за шею, хриплю поздравления, голос на эмоциях срывается. Это невероятно важное событие.

Ловлю губами его шальную улыбку, пока он подводит нас к кровати и опускает меня на неё, нависая сверху. Сумочка с грохотом слетает с моего плеча на пол, мы смеемся после короткого испуга.

Разочарованно выдыхаю, когда Барс отходит на несколько метров. Рывком приподнимаюсь, щурясь на его непонятные действия. Он пятится назад, не прерывая зрительного контакта, на мгновение исчезает за светлой дверью. Предположительно — ванной. И оттуда весело произносит:

— Вообще-то, взяли еще неделю назад… — появляется в проеме с огромной мягкой игрушкой в руках, — но не мог же я упустить шанса приколоться над тобой с поводом сюрприза… — тащит её ко мне и торжественно вручает. — С днем рождения, что ли, бедово-медовая…

Теряю дар речи на целую секунду. Следом меня разрывает от смеха. Хватаю одноглазого миньона почти с меня ростом, рассматриваю детали с непрекращающимся диким хохотом. Рыженькие хвостики на голове, платьишко в горошек, привязанные к лапке воздушные шары с поздравлениями и главная фишка — надпись «Чеканушка в завязке» на груди монстрика. Слезы брызжут из уголков глаз, а я всё никак не могу остановиться. Жмурюсь от счастья, прижимая к себе неожиданный подарок. Невероятно ценный, безмолвно рассказывающий нашу с Барсом историю.

— Спасибо, — лепечу, успокаиваясь.

Откладываю девочку-миньона, вскакиваю на ноги и со всей дури врезаюсь в Таривердиева, крепко обнимая его за спину. Распластываюсь щекой на мужской грудной клетке, прикрывая веки, когда чувствую ответные объятия.

Мурашки грызут живьем, я в шоке, тело дрожит в треморе.

— Значит, не было никакой конференции?

— Должен же я был придумать причину для своего дресс-кода, чтобы не запороть задумку, — усмехается лукаво куда-то мне в темечко.

— Это… это очень хороший сюрприз, Барс.

Я не хотела отмечать, это первый день рождения вдали от семьи, и мне грустно. Несмотря на тягу к самостоятельной жизни, какая-то пустота в душе не отпускает при мысли о родных.

А Таривердиев… он безумно внимательный, пусть и выкобенивается, что безразличен ко всему вокруг. Даже запомнил, что я жаловалась на отсутствие нормальной ванны в доме, и в сюрпризе умудрился сделать акцент именно на этом.

Вот как так? Я совсем не ожидала… Была уверена, что не знает или забыл. А напоминать не стала.

Боюсь думать о финансовой стороне вопроса. Дорогой отель, пентхаус с волшебным видом на город, другие мелочи… Для обычного студента это… Боже, невообразимо много. Барс никогда не признается в трудностях, я знаю. Помимо основной работы у него есть подработка. А, может, и две. После окончания института мы видимся еще реже. Его занятость это не только попытка совершенствоваться в навыках, но и стремление быть на плаву в столице. Так живет большая часть приезжих, которые не имеют поддержки.

С одной стороны, неимоверно горжусь этим замкнутым сухарем. С другой же, меня до белых вспышек перед глазами бесит вся ситуация в целом. Его разрыв с семьей, отказ от помощи деда. Иногда гордость больше во вред, чем на пользу.

Таривердиев наклоняется вбок и закручивает смеситель. Вода прекращает литься, в номере становится тихо на секунду.

— Пойдем.

Ведет меня к противоположной стороне кровати, у которой расположено высокое зеркало на колесиках в золотой оправе под стать кранику над ванной. Тянет подол моего легкого платья вверх, я помогаю снять через голову, и он отбрасывает его на покрывало. Это всегда очень волнительно — когда Барс раздевает, распаляя кожу мимолетными касаниями. До сих пор дух захватывает от трепетных ощущений.

Внезапно разворачивает меня к серебряной глади, позволяя рассматривать наше отражение. Стою спиной к нему, вжимаемая в сильное мужское тело до предела. Под гипнотическим эффектом момента залипаю на том, как одна рука Таривердиева плавной дугой очерчивает мои плечи и стекает вниз к ключицам.

На мне нижнее белье, босоножки, ненавязчивые тонкие украшения. Волосы распущены, взгляд беспомощный с поволокой. Он — полностью одет, источает мощь, власть над происходящим и палит жгучим сочетанием интереса и похоти в глазах. Разглядывает меня с поразительным бесстыдством.

И, Господи, как это адски красиво в зеркале…

Барс свободной рукой начинает гладить моё бедро, а второй — продолжает затейливые круги по телу. Добирается до пупка, задевает его, пуская тысячи горячих импульсов в паху, от которых непроизвольно сжимаюсь, и возвращается обратно, дразня прикосновением к ложбинке груди. Следом и вовсе с ума сводит, сминая полушарие с первобытным собственническим посылом во взгляде. Меня ведет от него. Неизменно.

— Вода стынет, — напоминаю тихо, взмахом ресниц разрубая визуальные нити между нами.

Мягко, но решительно высвобождаюсь, чтобы окончательно не потеряться в его объятиях. Это запросто. На ура даже имя свое забываю.

— Залезай, я сейчас, — предлагает щедро.

Разуваюсь, избавляюсь от белья, бижутерии в ушах и на запястье. Оставляю золото на пальцах и шее. Кое-как сооружаю на голове пучок, чтобы не мочить волосы. И с детским восторгом забираюсь в ванну. Сажусь посередине и полностью подтягиваю к себе ноги, громко вздыхая.

Как мало девочкам надо для счастья. Иногда.

Блаженство топит. Укутываюсь вкусным парфюмерным ароматом пены.

Эта ванна по сравнению с нашей просто огромная.

Таривердиев возвращается с полотенцами и банными халатами, кладет их в зоне досягаемости, потом прикатывает передвижной столик и кидает на него телефон, пачку сигарет, зажигалку. Находит пепельницу и помещает там же.

Целует мою коленку, торчащую из-под воды, и тоже раздевается, чтобы присоединиться ко мне. Тут же откидываюсь спиной ему на торс, будто только этого и ждала, и вытягиваюсь под толщей во весь свой незавидный рост.

Накатывает несравненный кайф. Я расслабляюсь до состояния желе и закрываю глаза, безнадежно падая в наслаждение. Рисую ладонями узоры на бедрах Барса по обе стороны от себя.

Темнота становится гуще, свет не включаем. Закатное солнце через панорамные окна всё еще приглушенно освещает помещение.

Состояние сакраментальной неги делим на двоих и молчим минут пять.

Мне