Моя идеальная ошибка - Оливия Хейл

— Насчет невестки, думаю, мы обе будем только рады. Не переживай. Но вот насчет мачехи... Не знаю, хочет ли она этого, — Конни смотрит на меня с любопытством. — Но ты спрашивал, что она обо всем этом думает?

— Да.

Она усмехается.

— Ладно. Ты правда спрашивал?

Я прищуриваюсь, и меня осеняет.

— Ты говорила с ней.

— Да, мы встретились в пятницу.

— И что она сказала?

— Это останется между нами, — улыбается Конни. — Как и то, о чем говорим мы с тобой.

Я сверлю ее взглядом.

— Кон.

Она качает головой.

— Сколько ни смотри, не скажу. Но могу сказать одно: вы не совсем на одной волне в этом вопросе.

Я развожу руками.

— Она говорит, что все эти преграды не важны, но я-то знаю, что это не так. Как могу взвалить на нее такой груз?

— Поверь, ты для нее важнее этого груза, — говорит Конни.

Я медленно качаю головой. Это звучит как невыполнимая задача. Доверие не проблема. Проблема в том, чтобы иметь ее... и потерять. Увидеть, как добрые глаза наполняются сожалением, или как она отдаляется.

Проблема в том, что она уйдет из моей жизни.

— Разве ты не просчитывал все это с Викторией? — спрашивает она.

Я снова впиваюсь пальцами в спинку кресла. Мысли — это одно. Но произнести их вслух, признаться, особенно тому, кто знал Вики, куда сложнее.

— Тогда все было иначе, — говорю я.

Признание будто разливается в тишине кабинета, отражается от стекол, заполняет пустоты встроенных полок. Дышать становится тяжелее. В животе появляется едкий отголосок вины. Но это правда.

Вот почему я не знаю, как быть.

Лицо Конни смягчается.

— О...

— Это не значит, что я не любил Викторию. Любил. Мы хорошо подходили друг другу. Она была веселой, амбициозной, мы хотели одного. Были из одного мира, — я качаю головой. — Мы были командой. Я любил ее, и потерять было... худшим, что со мной случалось.

— Понимаю, — тихо говорит она. — Я видела вас вместе.

С Изабель все не так просто, и не было запланировано, не как с Викторией. Изабель застала меня врасплох. Выбила почву из-под ног... и заставила снова почувствовать себя живым.

Я снова смотрю в окно, за которым вдалеке виднеется офисное здание. Едва различимы люди — десятки, сотни — за своими столами. Каждый в отдельной стеклянной клетке.

— Она мне нужна. И я не знаю, что буду делать, как смогу жить, если потеряю ее.

Конни медленно кивает.

— Хотела бы сказать, что этого никогда не случится. Инстинктивно верю, но знаю, что... ну, это неправда.

Мой голос становится хриплым.

— Неправда. Каждый может уйти в любой момент. Так было с мамой, потом с Викторией.

— Мы все живем с этим риском, — говорит она. — Знаю, тебе досталось больше других, но альтернатива заключается в том, чтобы не любить вовсе. Отпустить Изабель и так и не узнать, какими вы могли бы быть... прожить жизнь с вопросом «а что если». А ты не из тех, кто отступает из-за неопределенности.

Я снова смотрю на нее.

— Когда ты стала такой мудрой?

Она криво улыбается.

— За эти годы я выросла.

— Хм.

— Хочу сказать еще кое-что, — продолжает Конни. — Ты брал на себя ответственность за меня и Нейта столько, сколько я себя помню. За «Контрон», даже за отца, спасал от его же импульсов. Ты прекрасный отец для Уиллы и Сэма. И будучи генеральным директором сделал компанию прибыльнее.

Я приподнимаю бровь.

— Это что, мотивационная речь?

— Нет, — улыбается она. — Жесткая любовь. Потому что тебе пора остановиться. Ты не можешь быть вечным старшим братом для всех и решать каждую потенциальную проблему. Так же, как позволил мне идти своим путем и совершать ошибки... ты должен позволить это Изабель.

Я делаю глубокий вдох и с силой выдыхаю сквозь стиснутые зубы.

— Перестань думать за нее, — говорит Конни. — И услышь, когда она говорит, что разница в возрасте не проблема. Будь рядом здесь и сейчас, и не пытайся все «исправить». Не все требует решений.

Я провожу рукой по затылку. Черт, я и правда не слушал, когда она возражала. Слышал слова. Но не верил им. Не тогда, когда знаю, как легко любовь ускользает из рук, растворяясь в воздухе. Как просто потерять того, кого любишь.

Достаточно одного звонка.

Но то, что будет до него...

Может быть прекрасным.

И любить Изабель будет прекрасно. Называть ее своей, сделать своей, отдать весь мир. По-настоящему отпустить контроль и сдаться.

Целовать при всех, водить на ужины...

В голове снова всплывает фантазия о ней в свадебном платье. Слишком рано во всех смыслах, но я вижу это четко: она идет к алтарю, темные волосы убраны в элегантную прическу.

В этот раз все будет не так просто. Я уже чувствую ее власть надо мной.

— Ты права, — говорю я.

Конни улыбается.

— Мне недавно объяснили, что рисковать стоит. Для меня это окупилось сполна, так что делюсь знанием.

— Не верится, что получаю совет от Томпсона, — говорю я.

Ее улыбка становится шире.

— Знаешь, вы с Габриэлем поладили бы, скрести оба меча.

Судя по тому, как все меняется, это вполне может стать реальностью. В последнее время все ставки отменены. Мир перевернулся или, может, всегда был таким, а я наконец прозрел.

Я направляюсь к двери.

— Не думаю, что должна тебе это говорить... — Конни останавливает меня, в голосе мелькает легкое предупреждение. — Но она получила предложение о работе.

— Знаю, — говорю я. — Новая танцевальная студия.

Она медленно качает головой.

— Другое. Вернуться в балетную труппу... в Сиэтле.

Грудь сжимается. Мгновенно. Осознание, что времени еще меньше, чем я думал. Нужно сегодня с ней поговорить. Четко все изложить и позволить принять решение.

— Если это то, чего она хочет... — говорю я. — Что ж, у нас есть корпоративный самолет. Я смогу навещать ее.

Конни улыбается.

— Тогда иди и завоюй ее.

39. Изабель

Этот день наполнен волнением. Мы с Дианой нашли просторную студию с годовым лизингом. Панорамные окна на солнечной стороне, старые деревянные полы и та самая правильная концентрация пылинок в воздухе. Не слишком большая, придется самим красить стены и устанавливать станки. Ставить шкафчики для вещей учеников. Возможно, обустраивать небольшую кухонную зону для персонала... И, в идеале... обновлять систему кондиционирования... и акустику...

Предстоит много работы.

Но я привыкла к труду, только теперь он будет не ради выступления. А ради преподавания, вдохновения, ради самой радости творчества, как никогда раньше.

Я бросаю сумку в угол. Раньше