Заповедный тупик - Катерина Крутова

– Я как же ваша жена? – не удержалась от ироничной колкости Саша.

– Каюсь, грешен. Этот союз двух зараз по сей день удивляет меня самого, – не смутился режиссер прямого эфира, разлил коньяк по стопкам и вручил одну Алекс. – Ни пуха ни пера! – И залпом осушил металлическую рюмку.

– К черту! – хором ответили собравшиеся. Откуда-то появились пластиковые стаканчики, и вся команда приложилась к коньяку абсолютно синхронно.

– Чтоб мы так же работали, как пьем! – умильно сложив ладони на выпирающем животе, подытожил режиссер и вернулся за пульт. – Он сказал «Поехали» и вошел в эфир. Работаем, братцы. Егорка, левитируем над залом, снимаем сбор толпы. Шустрик, сигай в яму, дай мне крупняков оркестра. Саныч, держи общак. Рыжик, как штору подымут, баланс отбей[35]. Остальные тоже гляньте, щас нам бутерброд нарежут[36]. Шура, повтори коньяк. Асик[37], выводим шапку[38].

На экранах с двух сторон от сцены завертелся логотип «Человека года». Марат Борисович ловко махнул вторую и удовлетворенно откинулся на спинку кресла.

– Пять минут, пять минут, – пропел он в микрофон и, внезапно ухмыльнувшись, переключил рацию на другую волну: – Григорий, доложите обстановку.

– Птички в гнезде. Щебечут.

Услышав шепот Мутного Глаза, Алекс живо представила, как тот прикрывает ладонью микрофон и докладывает с видом опытного шпиона.

– Следи, чтобы яйца не снесли! – хрюкнул режиссер.

Рация отозвалась недоуменным шуршанием.

– Шучу. У тебя ракурс хороший. Полей мне из ложи зал, сцену и дирижера.

– Чем полить? – недоуменно отозвалась рация.

– Ну не золотым же дождем, затейник вы наш! – Марат подмигнул булькнувшему в кулак звукарю. – Видео сними, – перевел на русский режиссер.

– Освобожусь через полчаса. Сейчас у меня таймлапс, – с гордым вызовом отозвалась трубка.

Режиссер обернулся, вопросительно выгнул бровь и смерил Алекс едким стервозным взглядом.

– Полчаса на коллапс? – ядовито процедил Марат Борисович.

– Таймлапс, – услужливо, с нотками занудной назидательности, донеслось из динамика, – это медленная съемка, чтобы потом получилось быстро.

– Спасибо, что просветил старика, Гришенька, – елейно мурлыкнул мужчина, – какое утонченное, почти забытое удовольствие работать с таким профессионалом.

– После церемонии дам вам свою визитку, чтобы не потеряться, – воодушевленно отозвался Мутный Глаз.

– Надеюсь, с автографом?

Режиссер картинно закатил глаза и переключил внимание на мониторы. Свет в зале погас. Оркестр взял первые ноты торжественной мелодии.

– Саныч в эфире. Поехали, парни. Рыжий и Шустрик, минутная готовность, зафиксируйтесь в удобных позах.

Тяжелые портьеры неторопливо скользнули в стороны, лучи прожектора заключили в кольцо микрофонную стойку. Зал расплескал сдержанные аплодисменты. В центр сцены вышел недавний знакомый Александры под руку с Оксаной Николаевной, бесподобной в струящемся серебристом платье.

– Выше жопы бери, Рыжик, хоть я тебя и понимаю, – откорректировал режиссер, и ракурс на мониторе слегка изменился, запечатлев ведущих в средней крупности по пояс.

– Медленный наезд на счет три, Саныч. Один, два, три. Егор, ша! Верни как было и зависни, пока не пну. Шустрик, слезь с коленок арфистки, дай мне руки дирижера. Рыжик, на следующем номере меняй кулису. Шур, сунь мне икорки в рот, хочу вкус богемной жизни ощутить.

За шутливым тоном руки Марата Борисовича резво сновали по пульту, переключали камеры и не забывали о коньяке с бутербродами. Алекс расслабленно прислонилась к стене и на секунду прикрыла глаза. В мире, оставшемся за барьером опущенных век, сменяли друг друга кадры, один за другим следовали яркие номера, отыгрывали заготовленные шутки ведущие, взрывался овациями зал, а незаметный технический персонал в брендовой униформе тихо шуршал, позволяя шоу безукоризненно длиться и впечатлять.

Саша не заметила, как задремала. Снился ей красный Задира, прокладывающий путь через шумную толпу на проспекте. Лица вокруг слились в единый яркий поток, и единственной значимой деталью светился впереди голубой простор. Крупная веснушчатая ладонь сжала ее тонкие пальцы, и Саша обернулась к рыжему спутнику.

– Приехали, спящая красавица! – Веселый голос Марата Борисовича вернул Алекс в реальность. – А ты, оказывается, знатно храпишь. Я даже записал – вдруг на озвучке пригодится, ну или бесов на Хеллоуин изгонять. – Режиссер хмыкнул и махнул перед носом Тимофеевой смартфоном.

– Закончилось? – Саша часто моргала спросонья.

– Почти. Минут десять осталось. Можешь забирать своих мальчиков-зайчиков и отправляться хороводить под елку.

– Как отработали? – Деловые нотки с трудом пробивались сквозь томную хрипотцу голоса.

– Без нареканий, если не считать эпичного выступления эквилибриста Григория на перилах ложи. – Режиссер с явным наслаждением наблюдал смену эмоций на лице Александры. Дождавшись, когда она порывисто встанет, Марат Борисович вручил ей стопку с коньяком и с милостивой ленцой пояснил: – На втором часу церемонии наш инициативный подопечный решил, что мир нуждается в оригинальных кадрах, и полез на балюстраду. От падения в партер его спасли крепкие объятия моей женки. Так что теперь, Шура, ты моя вечная должница.

– Спасибо, дядя Марик, – пристыженно выдохнула Алекс и виновато опустила глаза.

– Покаянную принесешь на воскресный обед в следующем году. С собой захвати Давида с реинкарнацией Монро, и рыжего своего можешь приводить.

– Он не мой, – посчитала нужным вставить Саша.

– Уверена? – Марат усмехнулся, но продолжать мысль не стал. – Идите, молодежь, веселитесь. Дальше старые перцы сами справятся, только коньяк оставь.

Александра благодарно кивнула, но уже на выходе порывисто обернулась, стремительно подбежала к режиссеру и крепко его обняла.

– Спасибо, Марат Борисович. Вы самый ядреный старый перец на свете! Добавляете вкуса даже в обычные дни. С наступающим Новым годом! – И чмокнула старика в морщинистую щеку.

– И тебя, подлиза. – Режиссер похлопал ее по спине и отвернулся. Карие глаза влажно блеснули.

* * *

Во внутреннем дворе театра расправила пушистые лапы огромная ель. Алые и золотые шары отражали блеск праздничной иллюминации. Золотые гирлянды обвивали установленные для обогрева гостей газовые фонари. Из динамиков негромко доносились популярные мировые рождественские хиты. Алекс задрала голову – с темноты небес сыпалась пушистая снежная вата, оседающая на временной стеклянной крыше атриума.

– С Рождеством! – вкрадчиво раздалось над ухом, и чья-то рука ласково, но вместе с тем настойчиво обняла ее за талию.

Порывисто обернувшись, Александра встретила пристальный взгляд ответственного продюсера церемонии. Покровский в одной руке держал два бокала с шампанским, а вторую не спешил убирать с Сашиного пояса.

– До нашего еще две недели, – возразила Алекс, но фужер с золотыми игристыми пузырьками приняла.

– Не знал, что ты верующая.

Саша неопределенно пожала плечами:

– Мои близкие не религиозны, отмечают только Новый год.

– Рождество набирает популярность, тебе как продюсеру надо быть в курсе современных трендов.

Саше показалось, или Арсений незаметно сократил расстояние и теперь их тела отделял друг от друга только хрупкий хрусталь, наполненный искрящимся в