В ловушке - Вера Холлинс

— Я не оставлю тебя в покое, потому что ты сегодня разбила мой проклятый телефон. Ты не можешь со мной возиться таким образом.

— Я заплачу тебе. И ты единственный, кто возится со мной все время.

— Я вожусь с тобой, потому что я не выношу тебя. И не думай, что ты можешь просто заплатить за мой телефон, и все. Это не сойдет тебе с рук так легко.

Он невероятный мерзавец!

— Ты болен, Блейк и…

Он схватил мое плечо.

— А теперь послушай меня внимательно. Я не тот дурачок, который будет целовать землю, по которой ты ходишь.

— Ты не…

Он грубо встряхнул меня.

— Не перебивай меня. Как я уже сказал, я не такой, так что не думай, даже на секунду, что ты можешь обернуть меня вокруг пальца.

Прошло несколько секунд, пока мы уставились друг на друга, наши лица только на расстоянии дыхания, и жар распространился по моей груди. Он посмотрел на мои губы. Что-то дикое прошло по его глазам, в которых говорилось, все противоположное тому, что только что вышло из его рта, и в безумный момент я подумала, что он собирается поцеловать меня.

Тем не менее, все, что удерживало нас вместе, исчезло так же быстро, как и это, и снова мы были не более чем врагами.

Он резко отпустил меня и ушел.

— Ты сегодня разбила мой телефон, и я не оставлю тебя в покое после этого трюка. Так что тебе лучше подумать дважды, прежде чем снова открыть рот. — С этим он развернулся и ушел.

ГЛАВА 3

Было одиннадцать утра, когда я вытащила себя с постели. Я чувствовала, что спала целую вечность. Мне не нужно было смотреть на себя в зеркало, чтобы знать, что мои волосы напоминали гнездо, и моя тушь и подводка для глаз были размазаны вокруг моих глаз. Я почистила зубы, умыла свое необычно опухшее лицо и собрала свои длинные волосы в небрежный хвост.

Я напевала мелодию, которую я только что придумала, когда спускалась по лестнице. Это была фортепьянная баллада, которая играла в моей голове, но я хотела запомнить ее и попробовать на своей гитаре.

— Доброе утро, дорогая. Ты выглядишь так, как будто вышла прямо из стиральной машины, — сказала мне моя мама, когда я вошла в кухню, где она готовила обед.

На ней была спортивная рубашка и спортивные штаны, которые демонстрировали ее тонкую фигуру песочных часов, что было полным контрастом с одеждой, которую она носила на работе. Она работала пиар менеджером, и я видела ее в официальных костюмах чаще, чем в обычной одежде.

Я зевнула и взяла свою тарелку ветчины и яиц, прежде чем упала на кухонный стул, умирая с голоду.

— И тебе тоже доброе утро, мама.

Ее янтарные глаза мерцали от юмора.

— Хорошо спалось?

Да, если не считать два часа безрезультатных попыток заснуть, после встречи с Блейком на вечеринке. Но ей не нужно было этого знать.

— Как младенец.

— Во сколько ты вернулась домой?

Я застонала.

— Мама, не делай этого.

— Я просто хочу знать. Это так плохо?

Это было неплохо, но это было раздражающим. Моя мама была самой милой мамой в мире — побуждала свою тенденцию быть любопытной в каждом моем движении.

— Ты же знаешь, я не нарушила комендантский час.

— Я этого не знаю. Я спала.

Я вздохнула.

— Я была дома вовремя.

Она улыбнулась мне через плечо.

— Это хорошо. Был ли кто — то, кто привлек твое внимание? — Она подергала бровями.

Я бросила взгляд на яйца.

— Нет.

— А Кевин?

— Ты же знаешь, что он просто друг, — пробормотала я, размазывая еду по тарелке.

— Но этот мальчик такой милый!

Я откусила большой укус, когда думала о последнем разе, когда Кевин был у меня дома. Это было совершенно неловко. Мы смотрели «американский идол» в гостиной, или больше как пытались. Моя мама продолжала приходить и оценивать его, и я почти ожидала, что она попросит, чтобы он показал ей свое семейное древо, прежде чем он исповедует свою бессмертную любовь ко мне.

Бедный Кевин даже не мог представить, почему она так заинтересована в нем. Он был единственным мальчиком, которого я привела в свой дом с момента моего бывшего и единственного парня, Рори, поэтому неудивительно, что она подумала, что у Кевина и моей дружбы было нечто большее, чем было на самом деле.

— Но он мне не нравится.

— Ну что ж. Когда ты снова собираешься пригласить его в наш дом?

— Мама, прекрати это. Я не буду с ним, если это то, о чем ты думаешь. — Я улыбнулась. — Мы просто друзья!

Мой папа, зашел на кухню.

— Кто с кем друзья? — Спросил он.

Я посмотрела на него, с набитым ртом, и получила еще одно напоминание, что я получила короткий конец генетической палочки. Так же, как мама, он выглядел слишком красивым для кого-то за сорок с его определенной рельефной грудью, широкими плечами и твердыми мышцами, доказывая, что пробежки на выходных действительно окупаются. У меня были его темно-синие большие глаза, веснушки на носу и более легкий цвет лица, но я получила волосы песчаного цвета моей мамы, вздернутый нос и сочные губы.

У меня было красивое лицо, если бы я исключила свои пухлые щеки, но остальная часть моего тела… моя мама, мой терапевт, Мел и Сара всегда говорили мне, что я выгляжу великолепно и имею отличные изгибы, но мне было трудно им поверить. Зеркало не лгало, и зеркало показывало выпирающий животик, и огромные мягкие бедра. Трудно было полюбить эти части себя.

— Я дружу с Кевином.

Он взял бутылку с водой из холодильника.

— Он хороший парень. Ты должна приглашать его сюда чаще.

Я застонала.

— Папа, и ты тоже?

Он поднял руки в воздухе.

— Что? Я просто говорю. Он может оказать положительное влияние на тебя. Ты же знаешь, что школа важна.

Я проследила за тем, как мои родители подчеркивают, что тусоваться с хорошими детьми и получать хорошие оценки, это приоритет. Моя семья и родственники пытались укоренить в моей голове свои высокие ожидания от меня всю мою жизнь, и они даже никогда не спрашивали меня, что я хочу делать со своей жизнью.

Мой папа был адвокатом, и он представлял важных общественных деятелей. Он владел юридической фирмой, которая объединилась с