Подарок - Джун Ньютон Редфилд

– Ты раньше жила на Южном Урале? А где это? – спросил Томас.

– Далеко-далеко отсюда, – я вздохнула, ностальгируя. Мое лицо расплылось в довольной улыбке теплых воспоминаний.

– Очень конкретно. Но хоть расскажи, как выглядит оно. Родино твое.

– Там красивее, чем где-либо еще. Бескрайние степи, к августу становящиеся золотыми. Там самая плодородная почва. Растут самые душистые дикие травы, наполняющие чай, который мы тут с вами в отеле пьем. Там почти нет дубов, кленов, но там полно карагачей, которые зеленеют независимо от погоды в мае и отпускают свою листву лишь под конец ноября. Там самые чистые реки. Не большие, но люди сделали их большими. Древние Уральские горы, Синие скалы, которые на самом деле синие. Дороги у каких-то городов когда-то были выложены змеевиком, а полудрагоценный камень, как-никак! А в моем городе самые ровные дороги. Есть улицы, напоминающие Петербург. А сам город стоит на границе Европы и Азии. Там живет мало людей, но тем, которых знала, я не встречала аналогов в других городах. Там жили прекрасные писатели, музыканты, выигрывающие мировые конкурсы, спортсмены, представляющие город на мировом уровне. Там самые лучшие учителя, работавшие еще при Советском Союзе. Им нет равных. Они и друзья, и наставники. С одним учителем мы всем классом были близкими друзьями. Вместе справляли ее день рождения.… Как же я хочу снова оказаться там, – по моей щеке потекла слеза.

Я хотела домой.

– Обязательно слетаем туда когда-нибудь, – Томас обнял меня и прижал к себе.

– А что только вы нежность получаете? – Карина прижалась ко мне.

Я обняла обоих за плечи. Мы смеялись. Если так будет здесь, то и будет скучать незачем.

Когда я ложилась спать в своей комнате, стены, которые были настолько тонки, что пропускали все звуки, поведали мне о любви между Кариной, ее мужем и ее дочерью вновь. Я вспомнила их затуманенные временем голоса и лица.

Я стала вспоминать своих друзей. Сотни лиц и голосов престали предо мной. Я вспомнила последнюю встречу с лучшей подругой из университета. Она уехала за полгода до окончания учебы. Мы мало переписывались, а потом вовсе перестали. Она удалила меня из друзей, я ее тоже. День за днем вспомнить ее лицо становилось все сложнее.

Я помнила самые яркие случаи нашей дружбы, ракурс ее лица в определенные моменты. Но особенности эмоций, тембр голоса и манеры… самое главное в человеке, что отличает его от тысячи других, я не помнила. Как же беспощадно время! Оно стирает из памяти даже самых дорогих людей. Если кто-то, кто был мне близок, умрет, его лицо, его голос можно будет воспроизвести, но это будет не он. И постепенно ты забудешь его глаза, когда-то наполненные радостью или печалью, кожу, обдуваемую жарким ветром. Руки, когда-то коснувшиеся тебя, губы, говорившие для тебя, волосы, тысячи раз омытые дождем, звонкий смех, горький плач и улыбка, которую ты наблюдал годами, исчезнут, сотрутся из памяти. Как пыль улетят куда-то. Навсегда.

5 глава «Неожиданность»

Так в заботах, работе, мыслях прошла рабочая неделя. Карина, которой я когда-то улыбалась, как клиенту, теперь была моей подругой. Мы вместе ели, вместе проводили вечера за чашкой чая, кофе сериалами и фильмами. Она была одной из немногих взрослых, которые были счастливы, как дети, умели радоваться мелочам, но быть хорошими родителями, достойными уважения сверх меры. Карина по-настоящему скучала по своей дочери Камиле. Каждое свободное время она посвящала разговорам с семьей по телефону. Когда мы с ней болтали, ее рассказы на 90% были о дочери. Ее семья стала для нее всем.

Я понимала, что это нормально, но в свои уже 23 года не могла примерить это на себя. Я не знала, смогу ли всецело посвятить себя семье. Ведь всю жизнь хотела только одного: жить в кайф, брать все, что дает жизнь, и наслаждаться. О, я не хотела вечеринок, не хотела большого количества парней, девушек, наркотиков, алкоголя или сигарет. Мне было достаточно еды, саморазвития, книг и фильмов, теплых вечеров.

Иногда к нам присоединялся Томас. Я свыклась с его присутствием, и его красота и обаяние больше не сводили меня с ума до опьянения. Однако, пока он не видел, я смотрела на него, изучая его тело, лицо. Я старалась запомнить как можно больше деталей, чтобы спустя годы, я не забыла его лица.

Томас мало говорил. Он был обычным молчаливым англичанином. Однако, он раскрепостился через день, и мы свободно разговаривали, будто были друзьями уже много лет. Узнавая его все больше с каждым днем, я все более влюблялась в него, будто тонула в нем, но сей процесс был сладок. Томас рассказывал о своих друзьях, путешествиях по миру, всевозможных развлечениях, блюдах и вечеринках. Он был свободным, веселым человеком, желающего того, что и я: свободы и счастья. Обычно у таких людей много девушек, как одноразовых, так и долгих. Но Томас не был обычным. Он ни разу не говорил про девушек, бывших на его вечеринках, случайных связях. Такой необычайности была причина: он был создан только для одной, как говорил сам. Про свои отношения Томас, в отличие от Карины, не проронил и слова. Так что я слепо надеялась на отсутствие у него девушки и на его «натурализм».

После рабочего дня Карина, прикупив сувениры для семьи, собралась домой на выходные. Когда я прощалась с ней, Томас тоже выбежал на крыльцо с каким-то рюкзаком. Он остановил Карину, когда она клала свой портфель в багажник таксиста.

– Карина, я довезу тебя до Хитроу. Я сам еду в город, так что подниму тебя. Хоть веселей поездка будет.

– А зачем тебе в город? – спросила я, обеспокоенная и разочарованная его отъездом, пока Карина объясняла ситуацию таксисту.

– Как? Зачем? В субботу, то есть завтра, 14 февраля, День Всех Влюбленных. К девушке своей еду, – он сказал это так легко, будто все это знали.

У меня екнуло сердце. Все мои надежды разрушились и превратились в пепел, на котором я возлежу в свой последний день. Мне хотелось что-то сказать, но слова теперь не вязались из-за боли, разочарования, будто я съела очень не зрелую хурму. Я влюбилась впервые за семь лет. Боже,