Секретная невеста - Катарина Маура

Лекс поворачивается ко мне, его палец мягко приподнимает мой подбородок, вынуждая встретиться с ним взглядом. В его глазах что-то вспыхивает, заставляя мое сердце сорваться с ритма. Он прикусывает губу, и я чувствую, как кровь приливает к щекам.

Этот мужчина… он притягивает, и я уверена, что прекрасно осознает это.

— Правда? — его голос звучит низко и бархатисто. — Почему-то твои глаза завораживают меня куда сильнее, чем ночное небо за окном. И знаешь, мне не очень нравится, как легко ты заставляешь меня терять голову.

Любой другой мужчина, произнеси он подобные слова, вызвал бы у меня лишь усмешку. Но Лекс… Он говорит это так искренне, почти с болью в голосе. Словно я — загадка, которую он не может разгадать. Хотя в его мире не существует головоломок, которые он не способен решить.

Его пальцы снова находят мои, но, ведя меня на кухню, он то и дело бросает взгляды через плечо, будто не может не смотреть на меня.

— Вина? — спрашивает он, подняв бутылку, которая наверняка стоит дороже, чем моя месячная аренда.

Он уже открывает ее, прежде чем я успеваю сказать, что не стоит тратить его на такой случай.

— С удовольствием, — отвечаю я чуть тише, чем намеревалась.

Что-то в этом вечере сбивает меня с толку. Я чувствую себя более уязвимой, чем обычно, и мне сложно понять, почему. Он заставляет мое сердце биться быстрее, и это… это что-то новое.

Что-то во мне сжалось, когда я поняла, кто он такой. Потому что это означало одно — этот момент, эта ночь, это чувство не продлится долго. Лексингтон Виндзор — человек, чьей работой я восхищалась, но Лекс… Он кажется другим. Тем, кто находится на расстоянии вытянутой руки. Пусть даже на один-единственный вечер.

Я улыбаюсь, когда он протягивает мне бокал, а затем поднимает свой.

— За пролитые шоты, за правду, за вызовы и за то, что они свели нас вместе.

Я легонько касаюсь его бокала своим, не в силах сдержать теплую улыбку.

— За честность, смелость и… случайные счастливые совпадения.

Едва уловимая тень пробегает по его лицу. Он ненадолго опускает взгляд, прежде чем снова встречается со мной глазами.

— Кстати, о шотах… — он бросает взгляд на свою белую рубашку, испачканную голубыми пятнами. Расстегивает верхнюю пуговицу и смотрит на меня из-под ресниц с такой насмешливой игрой в глазах, что я тут же кусаю губу, чтобы не рассмеяться. — Нужно бросить ее в стирку, пока не поздно. И вообще, она липкая. Слишком липкая, чтобы я справился с ней один… Кажется, мне понадобится твоя помощь.

Я едва удерживаюсь от улыбки, когда он берет мою руку и кладет ее на свою грудь. Под ладонью я ощущаю гулкое биение его сердца. Оно такое же стремительное, как и мое.

Это странным образом успокаивает.

— Помощь? — переспрашиваю я, позволив себе тихий смешок. — Вот так?

Я медленно расстегиваю еще одну пуговицу, и он резко вдыхает.

Я не знаю, что он делает со мной, но рядом с ним я чувствую себя смелее, чем когда-либо прежде. Он создает вокруг нас нечто такое… что мне не хочется разрушать.

— Да… — шепчет он, его грудь вздымается и опускается в быстром ритме, пока я продолжаю расстегивать пуговицы.

Лекс откидывается назад, опираясь на кухонную стойку, его взгляд обжигает. Жар, охвативший мои щеки, разливается по всему телу, пока я медленно оголяю его грудь. Пальцы скользят по его коже едва ощутимым, дразнящим движением, и я замечаю, как его мышцы сокращаются в ответ на мое прикосновение.

— Райя… — выдыхает он сдавленно, голос полон напряженного удовольствия.

В животе вспыхивает теплое волнение. Я встречаю его взгляд, позволяя себе дрожащую улыбку, и стягиваю рубашку с его плеч. Он тяжело дышит, и в его глазах есть что-то, что делает меня сильнее, смелее. В этот момент он смотрит на меня так, словно в мире не существует ничего, кроме нас двоих.

— Теперь твоя очередь, — шепчу я, ощущая, как собственное сердце колотится в груди. — Правда или вызов?

Лекс улыбается — медленно, лениво, опасно. Черт, он не просто красивый, он разрушительно чертовски хорош. Опираясь на стойку, он изучает мое лицо, словно что-то обдумывая. А потом его губы растягиваются в улыбке, в которой сочетается все — соблазн, азарт и едва заметная нежность.

— Вызов.

Глава 7

Лекс

— Потанцуй со мной, — шепчет она, ее глаза наполнены чем-то таким, от чего мне вдруг становится труднее дышать, сердце бьется быстрее, сильнее. — Я бросаю тебе вызов, Лекс. Потанцуй со мной.

Я ухмыляюсь, сбрасываю рубашку и тянусь за телефоном. Глаза Райи расширяются, когда начинает играть музыка, и она улыбается, когда я протягиваю ей руку. То, как она не может отвести взгляд от моего обнаженного торса, заставляет меня чувствовать себя чертовым королем мира, и на этот раз я отбрасываю свою привычную потребность в контроле, поддаваясь спонтанности. Впервые за много лет я позволяю себе просто пустить ночь на самотек, не следуя заранее продуманному плану.

Я наблюдал за ней весь вечер и не заметил ни тени фальши. Ее восхищает не роскошь моего пентхауса, а вид из окна и мои мышцы — и, черт, если это не дает мне надежду. Если она действительно та, за кого себя выдает, то это как будто мой самый сокровенный сон воплотился в реальность.

Райя скользит ладонью вверх по моей груди и обхватывает шею, а я притягиваю ее ближе, подстраиваясь под ритм ее движений. Я приподнимаю бровь, впечатленный ее шагами, и она смеется.

— Ты знаешь, как танцевать фокстрот?

Она мило склоняет голову набок, на ее лице появляется смущенная улыбка.

— Это из-за моих родителей, — признается она. — Это их танец, и когда я была маленькой, папа провел бесчисленные дни, учась терпеть, как я наступаю ему на ноги.

Мое сердце бьется быстрее, когда мы кружимся по гостиной, наши движения слажены, синхронны, но… неправильны. Мы не держим нужную осанку, не соблюдаем традиционное положение рук, но черт возьми, наш танец получается куда более личным, более интимным.

— Надо будет поблагодарить твоего отца за его благородную жертву, — усмехаюсь я, хотя внутри что-то неприятно сжимается.

У меня был только дед, и я