Сэр - Р. Дж. Льюис

Эйдан отпускает мою руку, и я осматриваю себя. Я промокла насквозь. Скрещиваю руки на груди, потому что на мне нет лифчика, и думаю, что он мог бы все разглядеть, если бы захотел, в чем я сомневаюсь.

Молчание затягивается. Мы оба тяжело дышим. Ему как никак пришлось тащить меня из воды, а я не самое легкое создание на свете, спасибо шоколадному Haagen-Dazs (примеч. американский бренд мороженого, который позиционирует себя в верхнем ценовом сегменте рынка, обещает самые высокие стандарты качества своей продукции, обладающей незабываемым вкусом и бархатной текстурой). Он тоже весь мокрый. Уверена, что ему это не нравится, и… я замираю, закрывая глаза, когда до меня доносится его аромат. Это его одеколон, который я так любила, переплетенный с… алкоголем. Распахиваю глаза и чувствую, как срабатывают тревожные звоночки, когда смотрю в его остекленевшие глаза.

— Какого черт Стивен нанял тебя? — внезапно рычит он, нарушая тишину.

Эйдан кипит от злости. Он прищуривает глаза, когда смотрит на меня сверху вниз.

— Тебе нужен помощник, — пытаюсь сказать я.

— Это не то, что я спрашивал, — парирует он. — Почему он нанял тебя?

Я втягиваю воздух. Мне хочется потереть грудь, потому что сейчас она действительно болит.

Он ждет ответа.

— Стивен верит, что я могу помочь тебе, — наконец отвечаю я.

— Помочь мне с чем? — сразу же требует он. — Мне не нужен тайм-менеджмент. Мне не нужно, чтобы кто-то держал меня за руку или контролировал меня. Если ты еще не в курсе, я человек, который добился всего сам.

Такой напыщенный.

Я медленно киваю.

— Все это очень хорошо, мистер Уэст, но, судя по тому, что я слышала, ты немного в гребаном беспорядке.

Он замирает. Я не совсем понимаю, из-за чего он застыл. Из-за «мистера Уэста» или из-за того, что я назвала его гребаным беспорядком.

Неужели я уже упустила свои шансы здесь? Если я чем-то обидела его, то очень скоро столкнусь с Эстеллой в аэропорту. Мы вместе будет поедать Haagen-Dazs и обмениваться душещипательными историями о нашем пребывании здесь. Она скажет что-нибудь язвительное о Нине, и я соглашусь, а потом скажу, что назвала паука Филотом, и все будет хорошо.

Эйдан пристально смотрит на меня, и выражение его лица совершенно непроницаемо. У него оно всегда было совершенно непонятное. Но раньше он сопровождал это выражение прикосновением или милым замечанием. Старался успокоить меня. Сейчас нет никакого успокоения. Откровенно говоря, Эйдан Уэст наводит ужас, когда хочет, и я думаю, он пьян. Он несчастливый во хмелю.

— Ты не должна быть здесь, — говорит он, и именно так и считает.

— Почему? — тихо бросаю вызов я. — Я просто хочу делать свою работу.

— Твоя работа не должна быть здесь.

— Почему? — повторяю я.

Его взгляд становится жестким.

— Потому что ты создаешь сложности, которых я не хочу.

Я не знаю, что он имеет в виду. И с надеждой спрашиваю себя, не имеет ли тот в виду, что на подсознательном уровне чувствует ко мне влечение. Если это так, значит, мой Эйдан где-то там, рядом, и тянется ко мне. Боже, я надеюсь на это.

— Ну, я здесь, — говорю я, придавая своему голосу силу. — И никуда не уйду, пока ты не выставишь меня за дверь.

— Ты и недели не протянешь. — В его устах это звучит как обещание.

Я бросаю быстрый взгляд на его губы, вспоминая их вкус. Самое главное, вспоминая его фетиш. Я прикусываю губу, собираясь с духом, чтобы ответить:

— Думаю, мне придется доказать, что вы ошибаетесь, сэр.

Он замирает, уставившись на меня, и медленно хмурит брови.

Я отворачиваюсь и оставляю его стоять там. Чувствую на себе его взгляд. Хотелось бы, чтобы у меня хватило сил продолжить без сгрызающего меня изнутри любопытства, но я слаба. Поэтому оглядываюсь назад, и, конечно же, Эйдан внимательно наблюдает за мной, следит за каждым моим движением, и его застывшая грудь говорит о том, что он еще не сделал ни единого вдоха.

Я так спешу убраться от него подальше, что забываю, что во внутреннем дворике находится куча людей, в том числе насекомое Нина. Голоса затихают, когда я подхожу ближе. И резко останавливаюсь, осознавая свою ошибку. Некоторое время смотрю на них, а затем сокрушенно вздыхаю. Поворот назад выглядел бы странно, а о возвращении к Эйдану не может идти и речи. Типа «эй, сэр, я вернулась после моего драматичного ухода»… ага, ни за что!

Я продолжаю идти, высоко подняв голову.

Нина смотрит на меня, ее губы кривятся в усмешке, когда она оглядывает меня, задерживая взгляд на моих шортах.

— Это новая ассистентка, о которой я вам только что рассказывала, — объявляет она, подавляя смешок. Интересно, что сучка сказала обо мне, но, с другой стороны, все выглядят удивленными, так что ничего хорошего в ее словах точно не было.

— Что, черт возьми, с тобой случилось? — спрашивает она.

— Пошла искупаться, — спокойно отвечаю я.

— В своей детсадовской одежде?

— Да, — категорично отвечаю я, удивляя ее. — Я пошла искупаться в своей детсадовской одежде.

Я лишила насекомое дара речи.

Быстро осматриваюсь, вглядываясь в лица. Здесь есть несколько женщин, и, как и у Нины, у них такой вид, будто им в задницы воткнули острые предметы. Мужчины же совсем другое дело. Их это забавляет, но в то же время они с вожделением смотрят на мои мокрые ноги, словно очарованы ими. Да, все в порядке, можете пялиться. Мне нужна смелость среди этих пластиковых богинь.

— У них такое забавное чувство стиля, не так ли? — Нина продолжает бубнить, хихикая. — В наши дни в комиссионных магазинах нет вкуса.

У них. Имея в виду мой «класс» людей. Горячий гнев разливается по моему позвоночнику, заставляя напрячься. О, боже, я бы прикончила эту суку за две секунды, если бы могла. Вместо этого так сильно прикусываю изнутри губу, что она начинает кровоточить.

— Извините, — вежливо говорю, протискиваясь сквозь толпу. Я уже устала быть вежливой. Большую часть моей жизни я провела так, что мной помыкали, и боюсь, что мой запал иссяк, особенно в присутствии этой самовлюбленной сучки.

Нина встает перед дверью, блокируя меня. В пальцах у нее все еще горит сигарета, а рука поднята к голове, словно она позирует. Клубы дыма поднимаются