Красно-белая линия - Корнеев

Да я и сама думала, что это дело будет грязным для меня всю жизнь, пока с тобой не познакомилась. — увидев моё бледное, как полотно, лицо, она с трудом встала и как то неуклюже проронила- уже поздно, я позвоню твоей маме и скажу, что ты пишешь доклад для поступления в наш вуз. Сегодня ты останешься на ночь в моём доме. Пойдём, я покажу тебе твою комнату, — от слова ТВОЮ, что-то непонятное началось внутри меня. Она подчеркнула это слово, как будто я имею право на эту комнату, на этот дом и, самое главное, на эту женщину. Мы молча поднимались по лестнице и так же шли по длинным коридорам. Спустя какое-то время мы очутились возле двери нежно-голубого цвета. — Это твоя комната, я скоро вернусь. Принесу тебе какую-нибудь одежду, что бы тебе было удобно спать. Завтра у тебя выходной, да и у меня утром ничего не запланировано, так что можем отдохнуть. — с этими словами, она как-то устало улыбнулась и ушла в противоположном направлении. Когда я зашла в комнату, я почувствовала себя Золушкой. «Ага. Золушки, милая моя, принцесс не трахают!». Иногда мои мысли меня пугают… Включив свет, я увидела небольшую, относительно прошлой, но намного больше, чем моя, комнату. Там размещалась огромная кровать с балдахинами и персиковыми простынями. Рядом располагались прикроватные тумбы, а так же массивный шкаф и туалетный столик с различными флакончиками и расчёсками. На противоположной стороне от входной двери виднелась распахнутая дверь на террасу, а слева от меня была ванная комната. Как же я хотела бы просто завалиться спать. Осторожно сняв каждую босоножку, я аккуратно сложила их возле туалетного столика. Сняв с себя платье, которое, видимо от моей усталости, казалось ужасно тяжёлым, я небрежно кинула его на кровать и зашагала в ванную. «Охх, умеют же люди жить красиво…», они для этого много работают. Приняв самую шикарную ванную в своей жизни с кучей пузырьков и солей, я прошла в комнату и обнаружила сложенные в стопочку короткие ночные шортики и свободную майку. Хотя, была бы у меня грудь на размерчик меньше, она была бы реально свободной. Эти вещи… на них её запах. Как маньячка я ещё минут пять стояла и нюхала свежее бельё. Сняв полотенце, принялась натягивать майку, и тут резко какой-то шорох разрывает тишину. Резко напялив майку, благо она прикрывала все мои достоинства, даже нижние, я посмотрела в сторону входной двери и увидела Марию, она была немного ошеломлена, но уже не напугана как в тот раз. Она медленно подошла ко мне и совсем шёпотом сказала, — если что то понадобится, моя дверь через три комнаты справа от твоей… Пронзая меня каким-то оценивающим взглядом, от которого мне стало даже не по себе, она медленно ушла. Что это было? Может, ей не понравилась моя фигура? Или же наоборот… понравилась? Ааааа!! Господи, почему я об этому думаю?! Я быстро напяливаю шортики и прыгаю в мягкую, как пух, постель и моментально растворяюсь в царстве снов.

7 Глава

Слишком шумно, но я не могу понять из-за чего. Машины и люди. Мне так страшно. Дедушка! Прошу! Нет! Не надо, только не это! Повсюду кровь, много крови… больно, но почему же мне так больно? Проснувшись со слезами на глазах, я встала и пошла по направлению комнаты Миссис Сноу. Приоткрыв двери, я увидела сидящую на пастели Марию со скрещенными ногами. Она так очаровательна. На голове царил хаос, накрученные локоны небрежно собраны в хвост. На ней шорты чуть длиннее моих и свободный свитер белого цвета. На явно уставшем лице столь знакомые очки, она явно что-то перебирает и заполняет, по всей постели куча бумаги. Постучавшись в уже открытую дверь, я бужу её от этой громадной рутины. — Простите, Вы ещё не спите?. — Да вот, приходиться даже ночью работать. Совершенно не могу разобраться в этих бумажках. — она так по-детски улыбается, и груз на моём сердце моментально исчез. — не спится? — Кошмар приснился. Могу я присоединиться? — Да-да конечно, хах, сегодня прямо день визитов в мою кровать. — она быстро собирает бумаги в общую кучу, расчищая мне местечко. Подойдя ближе, я заметила маленькую фигуру, лежащую слева от неё. — Это Ваш сын? — ложась в постель, я накрываюсь белым одеялом как маленькая девочка и смотрю на неё вопросительно. — Да, это мой маленький герой. — она с такой нежностью смотрит на него и снова обращается ко мне, — ты любишь детей? Вопрос подкосил меня. Я их не то что люблю, я их обожаю. — Очень, — это единственное, что я могла выдохнуть из-за её нежности. — Это хорошо… — Сколько ему? — Четыре года. Он любит спать со мной, когда Ричард в своих командировках. — при упоминании мужа её улыбка спадает, и я снова вижу несчастную и замученную женщину. — Сейчас он тоже там? — мысль о том, что в этой кровати он делает с ней то, что я бы хотела делать, подталкивает тошноту к горлу. — Да, вчера уехал в Швецию на две недели. Как обычно. Подожди минутку. — тут она медленно переползает через сына и встаёт возле кровати. Подняв сына на руки, она уносит его в соседнюю комнату и вскоре возвращается. — Думаю, свет ему мешает… — тут в ней что-то меняется, и она грациозно ложится рядом со мной. Взяв в руки бумаги, она протягивает мне папочку и, видя моё недоумение, добавляет — я хочу знать, что ты об этом думаешь. Просмотрев папку, я поняла, что это история болезни 7-ми летней девочки. — История болезни Роуз Маггонари. Это снимки головного мозга. Вот правое и левое полушарие… а тут… стоп, тут что то не так. Здесь не должно быть этого воспаления. Мозжечок увеличен, он больше своих обычных в этом возрасте размеров. Теперь понятно, почему у неё частые головные боли и плохая координация… — осознав, что я тут не одна, я вздрагиваю и вижу одобрительную улыбку, которая резко растворяется. — Ты права. У неё небольшая опухоль на мозжечке, что не позволяет девочке двигаться нормально. Я борюсь за неё уже третью неделю, а её родители не дают согласие на операцию. — Почему?! — о, нет, я возмущена. — Боятся. Риск велик. — Вы обязательно справитесь, я верю в Ваши силы. — Очень мило с твоей стороны, но тут моих сил недостаточно. — она явно расстроена. О, нет. Почему я начинаю хотеть её, когда она такая беспомощная? Резко привстав, я сажусь на неё верхом и снимаю её очки. Она в изумлении, но почему-то совершенно