Две хризантемы - Рико Сакураи

ответил тем же. Хитоми также выказала им почтительность. Затем хозяин замка пригласил гостей присесть за почетным столом. Ода Нобунага и Хитоми расположились рядом с князем и его матерью.

За соседним столиком сидели Юрико, девушка в алом кимоно и двое мужчин, один из которых достаточно молод, но, увы, совершенно некрасив. Далее разместились множество чиновников, прибывших из Киото, и губернатор крохотной северной провинции, давний друг Нобунаги. Словом, все нужные и почтенные люди.

Музыканты, сидевшие тут же, в тени деревьев, заиграли на кото[12] приятный неторопливый мотив. Его подхватили флейты хаяси.

В чайный сад вошли четыре девушки, облаченные в кимоно нежно-зеленого цвета. В руках они держали чайные принадлежности. Девушки рассредоточились, каждая из них подошла к определенному столику и поставила на него поднос с небольшим чайником из красной глины и такими же чашками.

Затем они наполнили чашки чаем и с поклоном поставили перед каждым гостем – чайная церемония началась.

Ода Нобунага первым взял чашку и пригубил из нее обжигающий ароматный напиток. Затем внимательно посмотрел на присутствующих, заметив, что молодой князь Хадано не сводит глаз с Хитоми. Девушка старалась справиться с некоторой скованностью и волнением, вызванными торжеством и обилием гостей. Нобунага заметил, как дрожит рука дочери, когда она отведывала чай.

Госпожа Хадано Навари оказалась весьма неразговорчивой особой, впрочем, Хитоми была только рада. На все вопросы молодого князя девушка отвечала односложно и сдержанно. Нобунага же заметил: его дочь произвела должное впечатление.

Наконец, освоившись, Хитоми окинула взором многочисленные столики в надежде увидеть Моронобу, но, так и не найдя его, укорила себя за излишнюю самонадеянность – наверняка он, его отец с самураями охраняют замок.

Юрико почти сразу же догадалась: юноша напротив нее и есть Токинобу Такуми, а мужчина рядом с ним – его отец, киотский судья. Такуми, как воспитанный и образованный человек, завел разговор о поэзии, литературе и музыке, неожиданно углубившись в конфуцианство, видимо решив сразить девушку своими глубокими познаниями.

Юрико лишь поверхностно владела конфуцианством и не всегда отвечала собеседнику надлежащим образом. Но, казалось, его это вовсе не смущало. После философских размышлений Такуми предложил почитать свои стихи. Его сестра, девушка в алом кимоно, весьма это одобрила – бесконечные рассуждения брата утомили ее.

Такуми задумался и, положив руки на колени, начал читать нараспев, подражая киотским поэтам.

Он умолк и внимательно посмотрел на Юрико. Она засмущалась – ее спасли белила, через которые не проступил стыдливый румянец.

– Вам понравились мои стихи? – обратился Такуми к Юрико.

– Да, очень… – пролепетала она в ответ.

– Я пришлю целый свиток, если, конечно, вы окажете честь принять мои творения.

Юрико слегка поклонилась:

– Благодарю вас, почту за честь.

Судья Токинобу внимательно наблюдал за сыном и Юрико, все более склоняясь к тому, что они могут стать достойной парой.

Чайная церемония продлилась до часа Обезьяны. Затем почти до утра гостей развлекали актеры…

Глава 4

Советник Фусю ожидал просителя. Наконец скользящая дверь фусума слегка скрипнула и отъехала в сторону – перед ним появился начальник дворцовой стражи Мунихира Нагаи. Он вошел в покои и почтительно поклонился.

Советник сидел на коленях, вокруг него было разбросано множество свитков. Он жестом указал просителю занять место напротив:

– Слушаю вас, господин Мунихира.

– Господин Фусю, вы же знаете, что у меня есть сын. Недавно ему исполнилось восемнадцать лет…

– Да, – кивнул советник, – припоминаю. Красивый юноша.

– Благодарю вас, господин Фусю. Так вот, он влюблен в дочь господина Агинэ, что из законодательного собрания. Род Агинэ считается одним из древних в Киото и поэтому…

– Господин Агинэ не хочет выдавать свою дочь за вашего сына. Я правильно вас понял?

Начальник дворцовой стражи закивал:

– Да-да, господин Фусю, не хочет! Прошу вашего содействия. Вот, примите от меня в знак признательности и уважения.

Проситель извлек из-за пазухи небольшую бархатную коробочку и открыл ее. Перед взором советника предстал массивный золотой перстень с бриллиантом не менее чем на восемь карат.

– Прекрасная китайская работа, – безошибочно определил советник.

– Вы, как всегда, правы, господин Фусю. Это действительно тончайшее творение лучших мастеров империи. Перстень мне привезли на днях из самого Пекина. Прошу вас, примерьте. Если он не подойдет вам, то я закажу другой…

Фусю, искренне тронутый подобным вниманием, взял перстень и надел его на средний палец левой руки, тот пришелся как раз впору.

– О, господин советник! Перстень сделан на вашу руку как на заказ! – воскликнул Мунихира.

– Просто удивительно… Красивая вещь, бриллиант чистейшей воды…

– Можете не сомневаться! – с горячностью заверил Мунихира.

– Хорошо, я понял суть вашей просьбы. Я постараюсь повлиять на господина Агинэ. Надеюсь, ваш сын вскоре насладится юной красавицей.

Фусю поклонился, тем самым показав, что время визита Мунихиры истекло. Действительно, за фусума послышался шелест кимоно – пришел еще один проситель.

Мунихира покинул кабинет советника. Пройдя по дворцовым коридорам, он почувствовал слабость в ногах… Несомненно, пятьсот рё за подобную услугу – достойная плата от сёгуна, но сейчас начальнику дворцовой охраны так не казалось. Он боялся, что хитрый, умудренный опытом Фусю тотчас же после его ухода снимет смертоносный перстень.

Мунихиру охватил страх.

Наконец поток просителей иссяк. Фусю мог перевести дух и немного расслабиться. Он позвонил в колокольчик: появилась служанка с подносом, на котором стояли небольшая икебана и чайные принадлежности.

Женщина наполнила горячим напитком чашку, советник махнул ей. Служанка поняла, что может удалиться.

Он развернул длинный свиток из плотной бумаги. Здесь были отмечены все денежные средства, поступившие в императорскую казну за последние полгода из княжества Нобунаги. Фусю посмотрел на итоговую сумму в самом конце свитка, которая, несомненно, производила впечатление – почти пять тысяч рё. Таких финансовых вливаний хватит с лихвой, дабы воплотить его давний план: создать личную императорскую гвардию, причем не из японских самураев, а из китайских наемников, которые снискали славу воинов, безгранично преданных своему сюзерену.

Фусю хотел обезопасить власть Гендзи, как и обещал покойному государю. К сожалению, отношения между императорскими институтами управления и все более набирающим влияние сёгунатом оставались напряженными и порой весьма непростыми, разобраться в которых было под силу только опытному политику.

Советник понимал: если не принять радикальных мер, то государство придет к тому периоду, когда император будет считаться фигурой чисто формальной, не принимающей ни малейшего участия в руководстве страной. Сёгун же сосредоточит в своих руках всю власть, фактически став единовластным правителем. Кто знает, что