Темное безумие - Алеата Ромиг

— Отстраненность. Словно я сама не своя. Думаю, я испытываю легкую форму деперсонализации, вызванную сильной тревожностью. — Она цепляется за нитку. — Некоторая форма диссоциации.

— Как ты справляешься с тревогой?

У нее сбивается дыхание.

— Я погружаюсь в работу. В дела пациентов.

— Отвлечение?

Она качает головой.

— Нет… форма терапии. Способ сохранить контроль. — Нитка оказывается так туго намотанной на палец, что его кончик белеет.

Я внимательно изучаю ее, позволяя взгляду неспешно блуждать по ее скромно скрещенным лодыжкам, ногам, телу. Она напряжена — она способна почувствовать моя взгляд, словно агрессивное прикосновение.

— Кто больше чувствует, что теряет контроль? — Спрашиваю я. — Лидия или Лондон?

Она встречается со мной взглядом.

— Прямо сейчас, Лидия. Она бы так не открылась.

— Не мне, — завершаю я ее мысль. Я сажусь, провожу рукой по предплечью, привлекая ее взгляд к чернилам и шрамам. Я даже позволяю проявиться своему акценту. — Что Лидия чувствует насчет меня?

— Грейсон… — Она снова касается лба, создавая барьер. — Я знаю, что ты пытаешься сделать.

— Отвечай.

Ее взгляд останавливается на мне.

— Если бы я никогда не стала тем, кем стала, мне было бы страшно. Тревожно. Но больше всего… любопытно.

Улыбка скользит по губам.

— Я и правда пробуждаю у хороших девочек любопытство. Это приманка. Этот неопределенный талант, который есть у нас обоих. Что привлекает добычу к хищнику.

Ее дыхание учащается.

— Для тебя Лидия была бы всего лишь добычей.

— Ты недостаточно ей доверяешь. Она сильнее, чем ты думаешь. Раздвинь ноги.

Застигнутая врасплох, она смотрит на меня убийственным взглядом.

— Это неэтично.

Я подвигаю стул вперед и, сажусь обратно, раздвигая ее лодыжки.

— Шире.

Ее грудь быстро поднимается и опускается, дыхание затруднено. Со сдержанностью, которая мне неподвластна, Лондон небрежно приподнимает юбку и раздвигает колени.

— Еще шире, — говорю я хриплым голосом.

Она раздвигает бедра, пока ее колени не касаются подлокотников.

Я облизываю губы, бесстыдно исследуя взглядом каждый дюйм ее обнаженной кожи.

— Я хочу говорить только с Лидией.

Напряжение похоти потрескивает в воздухе. Ее раскрытая позиция делает каждое мое слово провокативным, эротическим. Вызывая эмоции, которые Лондон пытается подавить.

— Недавно, — говорю я, — я провел важную встречу с человеком, который работает на месте преступления в Рокленде.

Ее глаза расширяются.

— Грейсон, что…?

— Слушай, — перебиваю я ее. — Я сейчас разговариваю с Лидией. Она бы никогда меня не перебила, правда?

Мне нравится это «никогда бы не» игра. Очень полезная.

Она с трудом сглатывает.

— Никаких манипуляций, — говорит она.

— Я никогда не причиню тебе вреда. — Я слишком восхищаюсь интеллектом Лондон, чтобы пытаться так ее обмануть. — Я просто хочу познакомиться с Лидией. Понять эту сторону тебя. Для меня это важно.

Она кивает.

— Снимай пиджак.

На этот раз она подчиняется без сопротивления. Она снимает пиджак и накидывает его на спинку стула.

— Второе убийство в Рокленде помогло сузить круг подозреваемых, — говорю я.

Она быстро моргает.

— Как ты выбрал жертву?

— Я ничего не выбирал. Это сделал подражатель.

Она неуверенно прищуривает глаза.

— Ты думала, что это я, — с благоговением говорю я. Теперь ее осторожное поведение имеет смысл.

Лондон приподнимает подбородок.

— Если честно, я не была уверена. Время между убийствами казалось слишком коротким. Почерк было достаточно легко имитировать, упрощенное подобие, — она облизывает губы, — но при этом убийство было более импульсивным и индивидуальным. Я думала, что подражателю потребуется больше времени, чтобы убедиться, что это ты, прежде чем сделать ход.

Я наклоняю голову.

— Если ты думала, что это я, то, должно быть, волновалась. Беспокоилась, что я предал нас.

— Твое пристрастие к пыткам и лишению жизни всегда будет управлять тобой, — холодно говорит она.

— Несмотря на нас, — добавляю я.

— Несмотря на кого-либо или что-либо, но да.

Я внимательнее ее изучаю. Ищу подсказки.

— И, если бы у меня поехала крыша, на что бы ты пошла, чтобы защитить себя? Чтобы защитить Лидию?

— Это несправедливый вопрос, — говорит она. — Поскольку ты явно держал меня в неведении относительно того, что кого-то подозреваешь, я должна предположить, что ты сделал это специально, чтобы проверить меня.

Я улыбаюсь.

— Мы команда, Лондон. Ты уже прошла все проверки.

Она сводит ноги.

— В команде так себя не ведут. Я не знаю, что это, но… это не то, что я могу классифицировать.

— У нас нет альфы, — говорю я, соглашаясь с ее оценкой. — В дуэте всегда должен быть главный.

— Именно.

— Но кто это решил?

Она рефлекторно потирает вытатуированный на руке ключ.

— Какая разница. Мы уже доказали, что это важно. Иначе наш дуэт распадется. Людям, перенесшим травму в молодости, сложно доверять. — Она втягивает воздух. — Кто-то должен взять на себя ответственность.

Иметь партнера — это новый опыт и для меня и для Лондон. Это как танцевать, в процессе выясняя, кто будет вести.

— Это должна быть ты, — решаю я.

Она отрывается от игры с ниткой.

— Почему?

— Потому что ты можешь жить публично. У тебя приличная карьера. Ты безупречна. И потому что я доверяю тебе, Лондон. До тех пор, пока Лидия не берет над тобой верх.

Она мгновение обдумывает это, потом говорит:

— Подконтрольный партнер обычно использует манипулятивную тактику, чтобы повлиять на доминирующего и контролировать его. Я полагаю, это довольно точно нас описывает. — Ее легкий смех ласкает мою кожу.

— Давай считать это прелюдией, — говорю я.

— Подожди… — ее веселье ослабевает. — Кто подозреваемый? Мне нужно знать, чтобы понять их мотив. Подражатель не так уж сильно отличается от типичного серийного убийцы, но есть заметные отличия. У них есть причина, почему они хотят убивать. Он одержимый фанат? Нет. — Она сразу отвергает это. — Не все подробности были раскрыты общественности. Это значит…

— У подражателя есть инсайдерская информация. — Если бы Лондон не отвлеклась на расследование в Мизе, то поняла бы это раньше. Это заставляет меня задаться вопросом, не было ли это отвлечение намеренным.

После минутного размышления она качает головой.

— Нет. Это огромный риск, Грейсон. Ты пытаешься вывести игру на такой уровень, что она в любом случае закончится плохо, даже если не считать риск для меня, тебя, для всего.

— Это не теория, Лондон. Это факт. Лишь двое мужчин подходят под профиль подражателя. Это означает, что либо детектив Фостер, либо агент Нельсон подрабатывают Ангелом штата Мэн.

— Это просто смешно. — Она откидывает челку со лба, отвергая теорию. — Как места преступлений в Рокленде это подтверждают?

— Наш подозреваемый провел свое собственное исследование, переняв мой почерк. Он хорош. Достаточно хорош, чтобы обмануть большинство, но, как ты знаешь, почерк — это ритуал. Почерк будоражит тебя. Тяга испытать убийство… соблазн сделать его своим… Каждый человек становится жертвой гордости. Мы